Но, как бы ни были раздосадованы своим поединком со стационарными батареями британцы и французы, самую большую опасность для них представляла новая передвижная артиллерия, которую использовали в Дарданеллах немцы. «Эти отвратительные пушки не дымятся, турки мгновенно перетаскивают их с места на место, и никто понятия не имеет, как их можно обнаружить!» — жаловался один французский морской офицер. Передвижные гаубицы стреляли из-за скал, поливая шрапнелью незащищенные палубы кораблей и нанося тяжелые потери. Сообщалось, что одно прямое попадание в ходе операции по разминированию унесло жизни 20 французских моряков на крейсере «Аметист». Обнаружить эти передвижные пушки можно было только с самолетов, но, прежде чем британские пилоты успевали передать на корабли информацию о местоположении гаубиц, орудийные расчеты уже перемещали свои орудия в другое место и в полной безопасности возобновляли смертоносный огонь по вражеским кораблям
[221].
Между тем британские тральщики преуспели в обезвреживании мин не больше, чем линкоры — в поиске передвижных батарей. По данным британской разведки, османы установили минные заграждения от устья пролива до мыса Кепез. В действительности же те благоразумно решили сосредоточить свои ограниченные запасы мин чуть дальше, в самой узкой части пролива, сделав участок между мысом Кепез и узкостью у Чанаккале практически непроходимым для вражеских кораблей. Из-за этих ошибочных разведданных союзники потратили несколько недель на траление широкой части Дарданелл, где мин не было вовсе. Один французский морской офицер высказал подозрение, что немцы умышленно ввели союзников в заблуждение. «Несмотря на все наши точные сведения (как я подозреваю, полученные от немцев) о местоположении, количестве и плотности минных заграждений, мы не нашли ни одной мины, — в раздражении записал он в своем дневнике. — Так какого дьявола мы делаем здесь с 25 февраля?!»
[222]
За месяц операции союзный флот мало преуспел в борьбе с османскими батареями, да и тральщики вернулись с пустыми руками. Уинстон Черчилль в Лондоне начал терять терпение. «Если нельзя достичь успеха без потерь в кораблях и личном составе, значимость результатов должна быть достаточно велика, чтобы оправдать такие потери, — телеграфировал он адмиралу Кардену 11 марта. — Любое хорошо продуманное действие, ведущее к достижению цели, даже если оное повлечет за собой прискорбные потери, будем нами поддержано». В ответ на давление со стороны Черчилля 15 марта адмирал Карден отдал приказ начать атаку на внутренние укрепления и форсировать узкости. Однако 16 марта состояние здоровья Кардена резко ухудшилось, вероятно, под влиянием стресса; он подал в отставку и отправился лечиться на Мальту. Место командующего занял его заместитель вице-адмирал Джон Де Робек, который приказал начать операцию утром 18 марта
[223].
Османская батарея на Галлиполийском полуострове
Артиллеристы разворачивали передвижную артиллерию за скалами, нанося британским и французским кораблям тяжелый урон. Как в сердцах заметил один французский морской офицер: «Эти отвратительные пушки не дают дыма, турки мгновенно перетаскивают их с места на место, и никто понятия не имеет, как их можно обнаружить!»
Ясным, спокойным утром 18 марта британо-французская эскадра вошла в пролив, чтобы начать, как сказал один немецкий офицер, «величайшую в истории битву между броненосцами и наземными батареями». В 11.00 шесть самых мощных британских кораблей во главе с супердредноутом «Королева Елизавета», оказавшись в широкой части пролива, открыли по османским укреплениям огонь «поистине ужасающей силы», как описал это один из очевидцев. «Орудия из фортов отвечали им довольно метко, хотя казалось невероятным, что люди могут выжить в таких условиях внутри фортов и за их пределами». Брошенные деревянные дома в Чанаккале и Килитбахире загорелись и пылали весь день. На протяжении полутора часов обе стороны обменивались выстрелами, но ни одной не удалось добиться решающего преимущества
[224].
В 12.30 в бой вступили четыре французских корабля. Они направились к мысу Кепез, но в узком месте попали под шквальный перекрестный огонь береговых батарей, передвижных гаубиц и орудий из крепостей, стоявших по обеим сторонам пролива. В течение следующего часа тяжелый крейсер «Сюффрен» и эскадренный броненосец «Буве» получили по несколько прямых попаданий, но упорно продолжали вести обстрел. Через час ожесточенной канонады османы ослабили огонь, и французская эскадра получила приказ отступить, чтобы ее заменили свежие британские корабли.
С этого момента у союзного флота все пошло наперекосяк. Когда «Буве» повернул обратно, чтобы выйти из пролива, он попал в сильное течение и наткнулся на мину в бухте Эренкёй на азиатской стороне Дарданелл. Взрыв проделал огромную брешь в корпусе, и корабль моментально начал крениться на правый борт — в мгновение ока мачты оказались в горизонтальном положении, а морская вода, вскипая, заполнила трубы. Буквально за две минуты «Буве» опрокинулся, и три его винта продолжали вращаться в воздухе. Почти весь экипаж корабля, 724 человека, оказался заперты в перевернутом корпусе и вместе с кораблем погрузились в морскую пучину. «Казалось, никто, даже Бог, не в силах остановить гибельное погружение корабля, — записал в своем дневнике один французский офицер. — Даже если я проживу еще 100 лет, мне никогда не забыть того ужаса, который я испытал, наблюдая за гибелью „Буве“». Все закончилось в считаные минуты. Из всего экипажа выжило всего 62 человека
[225].
Мины в заливе Эренкёй стали для союзников неожиданностью. Понаблюдав за тем, как на протяжении нескольких недель британские и французские тральщики маневрировали по заливу в поисках мин, в ночь с 7 на 8 марта османы установили в устье залива новое заграждение из 20 мин. Эти мины не были обнаружены ни тральщиками союзников, ни воздушной разведкой. Поскольку на тот момент было неясно, что стало причиной гибели «Буве» — прямое попадание артиллерийского снаряда, дрейфующая мина или пущенная с берега торпеда, — в минную ловушку в заливе Эренкёй угодило еще несколько британских кораблей. Примерно в 16.00 на мине подорвался британский линкор «Несгибаемый», который получил серьезные повреждения, и почти сразу же после этого на мину наткнулся броненосец «Непобедимый», который полностью лишился рулевого управления и был вынужден беспомощно дрейфовать по заливу. Ему на помощь был направлен линкор «Океан», но и его постигла та же печальная участь. Таким образом, одна жалкая линия из 20 мин уничтожила четыре линейных корабля союзного флота.
