В ночь с 25 на 26 апреля сэр Иэн Гамильтон, командующий Средиземноморскими экспедиционными силами, встретился с командным составом, чтобы оценить ситуацию. Союзникам, пусть и ценой больших потерь, удалось провести высадку и закрепиться на полуострове. Несмотря на то, что за первые сутки ни один десантный отряд не смог решить поставленные амбициозные задачи, Гамильтон считал, что теперь, когда союзные солдаты находились на берегу, худшее было уже позади. Согласно всем докладам, османы также понесли тяжелые потери и были вынуждены рассредоточить свои силы одновременно по нескольким направлениям. Упорно защищая свои позиции, союзники могли надеяться сломить боевой дух и сопротивление османских войск. В то же время любая попытка эвакуировать десант возымела бы противоположный эффект. Турки воспряли бы духом, а отступающие солдаты — в случае АНЗАКа погрузка на корабли заняла бы два дня — были бы уязвимы для контратаки.
Поэтому Гамильтон решил отказать командирам АНЗАКа в просьбе об эвакуации войск. «Вам ничего не остается, кроме как окопаться и держаться, — сообщил им главнокомандующий. — Обратитесь лично к своим войскам и призовите их всеми силами удерживать позиции». Чтобы усилить это послание, в постскриптуме Гамильтон добавил: «Вы прошли через трудные испытания. Сейчас вам надо только окапываться, окапываться и окапываться, пока не обеспечите свою безопасность». Чтобы компенсировать отсутствие полевой артиллерии и дать австралийцам и новозеландцам время консолидировать силы и укрепить свои позиции, Гамильтон приказал флоту открыть огонь по османам. Утром 26 апреля, когда взошло солнце, страшная турецкая контратака, которой так боялись командиры АНЗАКа, не состоялась. Обеим сторонам нужно было время, чтобы приготовиться к продолжению битвы
[254].
С первого же дня наземной операции на Галлиполийском полуострове союзные силы вторжения и османские защитники показали себя достойными противниками. Обе стороны проявили необычайную стойкость и мужество в сражениях, которые стали первым опытом боевых действий для большинства их участников. Но события утра 25 апреля положили начало военной операции, которая в последующие месяцы ожесточенных боев потребовала от своих участников еще больше стойкости и мужества. Военачальникам с той и другой стороны пришлось принимать непростые решения, чтобы вести военную кампанию в проливе и на других фронтах. И если для союзников главным приоритетом всегда оставался Западный фронт, то для османов защита Дарданелл была залогом выживания их империи.
Но даже в такой ситуации османские военачальники не могли всецело сосредоточиться на обороне пролива. Это было для них непозволительной роскошью. Империя остро нуждалась в военных ресурсах на нескольких фронтах сразу — особенно на Кавказе, где тесные связи между армянами и русскими создавали угрозу вторжения. Для устранения этой угрозы младотурки прибегли к таким средствам, за которые их по сей день обвиняют в преступлениях против человечности.
7. Уничтожение армян
К весне 1915 года османы столкнулись с вторжением сразу на трех рубежах своей обширной империи. Британо-индийские силы в последние месяцы 1914 года захватили Басру и прилегающие к Персидскому заливу территории на юге Ирака, создав серьезную угрозу у южных ворот империи. На Кавказе османы потерпели сокрушительное поражение от русских в ходе Сарыкамышской кампании Энвера в декабре 1914-го — январе 1915 года. На западе британский и французский флот непрерывно атаковал Дарданеллы, а союзной пехоте удалось захватить несколько плацдармов по обеим сторонам пролива. Короче говоря, для паники, охватившей имперскую столицу в марте 1915 года, имелись все основания. Крах империи казался неизбежным.
С наступлением весны зимняя передышка, обеспечиваемая неблагоприятными погодными условиями, подошла к концу. В Понтийских горах начали таять глубокие снега. Зимние шторма в Эгейском море уступили место летним штилям. Враги Османской империи заметно активизировались, и к апрелю 1915 года империя столкнулась с самыми серьезными вызовами за всю историю своего существования.
Между тем младотурки располагали весьма ограниченными средствами, чтобы противостоять этим угрозам. Им требовалось восстановить Третью армию, чтобы защитить Кавказ от вторжения русских, а также обеспечить оборону Дарданелл, куда они перебрасывали все свободные ресурсы. В результате у них почти не оставалось регулярных войск, чтобы изгнать британцев из Месопотамии. Османы призвали население к войне до победного конца, расширили призыв и использовали для усиления регулярной пехоты полицейские и жандармские подразделения (жандармерией в Османской империи называлась сельская конная полиция). Секретная служба Энвера Тешкилят-и Махсуса мобилизовала курдов и бедуинские племена и выпустила заключенных для службы в нерегулярных войсках. А когда весной 1915 года младотурки объявили всех османских армян опасной «пятой колонной», для участия в их уничтожении были привлечены даже рядовые граждане.
После поражения при Сарыкамыше ряды выживших солдат Третьей турецкой армии продолжал косить невидимый враг — болезни. В период с октября 1914 года по май 1915 года 150 000 солдат и мирных жителей на северо-востоке Турции умерли от инфекционных заболеваний (для сравнения: за всю Сарыкамышскую кампанию погибло около 60 000 человек)
[255].
Солдаты страдали от множества инфекций. После нескольких недель пребывания в экстремальных условиях их иммунная система была серьезно ослаблена, и они легко заражались тифом и дизентерией от загрязненной воды и пищи. Немытые солдаты буквально кишели вшами и блохами, переносившими тиф. Находясь на постое в городах и селах Восточной Анатолии, они заражали гражданское население. Таким образом, передаваясь от солдат к мирным жителям и обратно, в первые месяцы 1915 года эти смертельные болезни достигли масштабов эпидемий.
Медицинская служба в Эрзуруме, которая едва справлялась с лечением раненых, не была готова принять многотысячный поток больных. Поскольку местный военный госпиталь был рассчитан всего на 900 коек, власти были вынуждены реквизировать в Эрзуруме все школы, мечети и правительственные здания. Ежедневно госпитализировалось до тысячи новых пациентов, так что в разгар эпидемии общее количество больных в Эрзуруме превышало 15 000 человек. Запасы продовольствия и медикаментов быстро заканчивались, усугубляя страдания больных и раненых. Иногда пациенты были вынуждены по два-три дня обходиться без еды. Солдаты в больницах буквально умирали от голода. Кроме того, у властей не было заготовлено достаточно дров для обогрева этих импровизированных медицинских учреждений в разгар зимних холодов. Трудные условия усугубляли состояние больных и раненых, приводя к беспрецедентно высокому уровню смертности
[256].
