Дарданелльская комиссия так и не смогла прийти к однозначному решению. Но, не дав прямого запрета на наступление на Багдад, она молчаливо одобрила любые самые решительные действия. И этими решительными действиями — в глазах генерала Никсона, вице-короля лорда Хардинга и их сторонников в кабинете министров Грея, Бальфура и Черчилля — было взятие Багдада. Министр по делам Индии Остин Чемберлен неохотно согласился с этим решением и, с благословения правительства, 23 октября отправил лорду Хардингу телеграмму, в которой генералу Никсону разрешалось начать наступление на Багдад и было обещано отправить две индийские дивизии из Франции в Месопотамию в кратчайшие сроки
[365].
Между тем у османской армии в Месопотамии впервые с начала войны было достойное командование и достаточно войск, чтобы дать отпор британо-индийским завоевателям. В сентябре 1915 года османы реорганизовали свои силы в Месопотамии и Персии в единую 6-ю армию и поставили во главе нее опытного прусского фельдмаршала барона Кольмара фон дер Гольца. Семидесятидвухлетний Гольц-паша и его немецкие штабисты прибыли в Багдад в декабре 1915 года и были встречены как герои.
По сравнению со своими предшественниками в Ираке прусский командующий получил ряд важных преимуществ. Турецкие генералы, находившиеся под его командованием, уже получили ценный опыт боевых действий против британцев, а с прибытием двух новых дивизий 6-я армия в Месопотамии достигла численного паритета с британо-индийскими силами. Закаленная в боях 51-я дивизия, целиком состоявшая из анатолийских турок, была гораздо более дисциплинированной и мощной силой, чем все те османские части, с которыми Индийской армии приходилось сталкиваться в Ираке до сих пор.
Прибытие новых дивизий осенью 1915 года произвело сильнейшее впечатление на жителей Багдада. Вот как вспоминал об этом событии один местный житель: «Городской глашатай ходил по рынкам Эль-Казимии [район Багдада] и призывал народ собраться на берегу реки, чтобы поприветствовать прибывшие турецкие войска. Подойдя к реке, люди увидели огромное количество плотов, каждый из которых был заполнен солдатами. Они высадились на берег, выстроились в колонны и начали маршировать под громкую музыку. Со всех сторон раздались приветственные крики, некоторые женщины заплакали от радости». Таким образом, баланс сил в Месопотамии изменился в пользу османов, которые отныне и количеством, и качеством превосходили изнуренную в боях Индийскую армию
[366].
Перед Таунсендом стояла задача взять Багдад силами около 14 000 человек. Еще 7500 солдат были рассредоточены по многочисленным британским гарнизонам на территории, простиравшейся от Басры до Эль-Кута на Тигре и до Эн-Насирии на Евфрате. Обещанные индийские дивизии могли прибыть в Басру не раньше января 1916 года. Хотя одержанные победы, безусловно, придавали уверенности британо-индийским войскам, много месяцев маршей и сражений, жаркое иракское лето и болезни изнурили их. Многие подразделения под командованием Таунсенда были недоукомплектованы, и, кроме того, у генерала возникали опасения по поводу лояльности его индийских солдат-мусульман.
Османские пропагандисты активно играли на религиозных чувствах, пытаясь внести раскол в ряды британской армии. Правительственные типографии в Багдаде печатали листовки на хинди и урду, в которых индийских мусульман призывали покинуть «армию неверных» и присоединиться к своим братьям по вере в османских войсках. Мусульманским воинам напоминали о том, что Салман-Пак — город на подходах к Багдаду, где турки расположили свои линии обороны, — почитался как место захоронения одного из самых верных соратников пророка Мухаммеда Салмана аль-Фариси, или Салмана Чистого («пак» на персидском и турецком языках означает «чистый»)
[367].
Эти листовки возымели определенный эффект. Среди сипаев-мусульман росло нежелание атаковать «святое место». Сообщалось о единичных случаях мятежа. В октябре 1915 года капитан Лики написал в своем дневнике, что четверо солдат-мусульман во время патрулирования перерезали горло своему командиру вблизи османских позиций, обстреляли британские траншеи и перешли на сторону противника. После этого инцидента 20-й Пенджабский полк был отправлен в Аден «из-за дезертирства». Британцы опасались усиления беспорядков под влиянием османской пропаганды, манипулировавшей священным именем сподвижника Пророка. Чтобы снизить религиозную значимость этого места, британцы стали обозначать Салман-Пак его древнеперсидским названием Ктесифон
[368].
В центре османской системы обороны в Салман-Паке находилась знаменитая арка Ктесифона, памятник архитектуры VI века, которая и по сей день остается самой высокой кирпичной аркой в мире. В течение нескольких месяцев турки выстраивали вокруг нее свои оборонительные позиции. Их линия фронта простиралась на 10 км, 15 земляных укреплений были оснащены пушками и пулеметами. Сложная сеть соединительных траншей позволяла свободно перемещать людей и боеприпасы к огневому рубежу. Чтобы защитники не испытывали жажды, на одинаковом расстоянии друг от друга были установлены емкости с водой. Примерно в 3 км за передовой располагалась вторая линия обороны, также с хорошо продуманной системой траншей. Опытная 51-я дивизия находилась в резерве на второй линии. Система обороны была настолько неприступной, насколько можно было сделать ее таковой под руководством опытных боевых офицеров за время между отступлением из Эль-Кута в октябре 1915 года и наступлением британо-индийских войск в следующем месяце.
У британского командования не было достоверной информации о численности османских войск, защищавших Багдад. Перед штурмом Салман-Пака она составляла от 11 000 до 13 000 солдат. В начале ноября Никсон и Таунсенд начали получать противоречивые сообщения о переброске османами подкрепления из Сирии и с Кавказа в Ирак, однако они сочли эту информацию ненадежной. Неопределенность усугублялась тем, что 13 ноября, после потери еще одного самолета, сбитого противником, Никсон приказал прекратить разведывательные полеты над линией фронта. Таким образом, Никсон и Таунсенд считали, что силы противника или равны силам британцев, или превосходят их ненамного. Однако, руководствуясь прошлым опытом, когда османская армия легко уступала под напором даже значительно меньших сил, они были уверены, что сумеют одолеть врага и на этот раз
[369].
Накануне сражения в ноябре 1915 года Таунсенд приказал двум оставшимся самолетам провести дальнюю разведку позиций противника. Первый летчик благополучно вернулся и сообщил об отсутствии каких-либо изменений на османской стороне. Однако второй пилот, полетевший на восток от Ктесифона, с тревогой обнаружил значительные изменения и свидетельства переброски крупного подкрепления. Когда он опустился ниже, чтобы получше рассмотреть вражеские позиции, османские солдаты выстрелами пробили двигатель самолета, заставив его сесть на своей территории. Летчика взяли в плен. Хотя он отказался отвечать на вопросы, турки нашли у него карту с отмеченным на ней месторасположением 51-й дивизии — секретного подкрепления, о котором не подозревали британцы. Один турецкий офицер заметил: «Как хорошо, что карта, содержащая эту бесценную информацию, попала в руки к нам, а не к нашим врагам»
[370].
