Глава 8
Погода была ясной и теплой, и Марк заехал за Джейн в открытой двухместной коляске. Джейн в платье из бледно-желтого шелка с отделкой из белоснежных кружев, накидке в тон и шляпке из соломки была уже совершенно готова к поездке.
– Вчера я говорил с Генри Коулдером, – сказал Марк, когда коляска уже катилась по сельской дороге. – Он рассказал все, что знал об этом доме в Уитерингтоне. По словам Генри, дом сильно обветшал, поэтому цена так снижена.
– Да, он мне говорил об этом. Это означает, что над домом придется серьезно потрудиться, чтобы сделать его пригодным для жилья. Возможно, стоимость ремонта окажется выше стоимости самого дома.
– Посмотрим.
– А сколько там земли? Детям ведь нужно где-то играть.
– Земли немного. Большая часть имения была распродана фермерам под пашни и пастбища, остался сад, там около акра. Вряд ли нам нужно больше, в противном случае придется нанимать садовников.
– Мальчики могли бы работать в саду. Думаю, это хорошая мысль – приучать детей к труду. Они научатся зарабатывать себе на жизнь, тогда им не придется воровать.
– Тебе понадобится персонал: экономка, кухарка, учителя, несколько горничных и разнорабочий.
– Знаю. Мы можем пригласить местных жителей, тех, кто остался без работы.
Всю дорогу до Уитерингтона они говорили о детском доме. Джейн была рада этому. Ей не хотелось обсуждать вчерашние события. Когда Марк ушел, родители наотрез отказались слушать мольбы Изабеллы, велели ей хорошенько подумать над своим поведением и не позорить семью. Достаточно уже того, сказали они, что Тедди навлек на всех них позор и вынужден был бежать из страны, но расторгнуть помолвку – в сто раз хуже, и они слышать об этом не желают. Изабелла, вся в слезах, бросилась к Джейн, умоляя ее вступиться за нее, но Джейн не могла обидеть Марка.
Они проехали несколько заброшенных коттеджей, постоялый двор и небольшой луг, где любили собираться местные сплетницы, затем повернули на заросшую дорогу и вскоре оказались у дома. Это было большое квадратное строение, немногим меньше Грейстоуна, покрытое плющом. На крыше местами не хватало черепицы. Несколько минут они молча изучали дом. Наконец Марк спрыгнул с коляски и помог Джейн спуститься. Затем он поднялся по ступенькам к двери из потемневшего дуба и постучал.
– Мне говорили, что тут есть сторож. – Он снова постучал, но ответа не было. Марк подергал дверь, но она была заперта изнутри. – Давай обойдем дом, – предложил он.
На заднем дворе они обнаружили старика, который колол дрова.
– Вы – сторож? – спросил Марк.
– Он самый. А кто спрашивает?
– Я – лорд Уиндем, а это – мисс Кэвенхерст. Мы приехали осмотреть дом.
Старик воткнул топор в полено.
– Тогда пойдемте со мной, но этот дом уже и для жилья не подходит.
– Мы знаем, – сказала Джейн. – А как вас зовут?
– Сайлас Годфри, мисс.
Он повел их в дом через кухню. У стола женщина разделывала кролика.
– Это моя жена, Дотти, – сказал старик и повернулся к женщине: – Господа приехали посмотреть дом.
Женщина сделала книксен и вернулась к своему занятию. По узкому коридору Сайлас провел Марка и Джейн в холл.
– Вы давно здесь живете? – спросила Джейн, разглядывая пол в черно-белую клетку.
Они вошли в столовую. Комната была обшита дубовыми панелями, большое окно выходило на террасу, в полу которой через щели в мраморных плитках пробивалась трава.
– Всю свою жизнь, мисс. Поселился здесь еще подростком.
– Значит, вы знаете, как выглядел дом в прежние времена.
– А как же. Большой был дом и богатый. Много слуг. В этой вот комнате сэр Джаспер и ее светлость обеды задавали. В доме всегда что-то происходило, жизнь тут была, много народу из Лондона приезжало.
Марк и Джейн последовали за стариком в гостиную – просторную комнату с высокими потолками и резными карнизами. Окна выходили на обе стороны. Одно смотрело на террасу, другое – в заросший сад.
– Все закончилось, когда ее светлость заболела, – продолжал старик, пока Марк осматривал гостиную, стучал по полу и изучал оконные рамы. – Долго она болела, а когда померла, сэр Джаспер на все рукой махнул. Никого не хотел видеть.
Они перешли в другую комнату, поменьше. Когда-то это, видно, был кабинет, но у стены стояла узкая кровать. Дверь вела в сад.
– Хозяин заперся вот в этой комнате и не выходил ни днем ни ночью. А теперь пойдемте наверх, только смотрите в оба – пары ступенек не хватает и перила шатаются.
Они поднялись по лестнице. Старику подъем дался нелегко, несколько минут он хрипло дышал и кашлял, но потом снова разговорился.
– Слуги один за одним ушли. Да и нечего им было тут делать. К тому времени, как хозяин умер, тут только я да Дотти остались. Юрист, что из Лондона-то приехал, просил нас задержаться и присмотреть за домом, пока он наследников искать будет. Долго он искал, видно, близких родственников совсем не осталось. Дом совсем обветшал. Мне уже тяжело работать, да и Дотти не девочка.
Говоря, старик ходил из комнаты в комнату, оставляя двери открытыми. В спальнях было совсем темно из-за плюща, ковром покрывавшего окна. Через разбитые стекла едва сочился солнечный свет. В конце широкого коридора показалась еще одна лестница.
– Там еще один этаж, – сказал Сайлас, не выказывая особой охоты подниматься наверх.
– Мы сами справимся, – заверил его Марк. – А вы спускайтесь вниз, мы найдем вас, когда соберемся уезжать.
Сторож ушел, а Марк и Джейн поднялись на следующий этаж, где располагались комнаты для слуг.
– Дом фактически полуразрушен, – оглядываясь, сказала Джейн. – Я начинаю сомневаться, что нам стоит его покупать.
– По-моему, он еще довольно крепкий, повреждения в основном внешние. Небольшая армия рабочих быстро приведет его в порядок.
Джейн рассмеялась:
– И откуда я возьму армию рабочих?
– Учитывая безработицу, рабочие у нас будут хоть завтра. Я сам могу их пригласить и следить за ремонтом, если хотите. Решать нужно сейчас, тогда есть шанс успеть с ремонтом до начала зимы.
– Но, Марк, вы и так уже много для меня сделали. Мне не хотелось бы взваливать на вас еще и этот груз.
– Чепуха. Если это и груз, с чем я не согласен, я охотно взвалю его на себя.
– Как вы можете быть таким добрым после того, как с вами обошлись…
– Обошлись? Вы имеете в виду Изабеллу?
– Да. Мне очень жаль. Лучше бы она не ездила с нами в Лондон. Этот город вскружил ей голову.
– А я рад, что она сказала мне все, что думает, теперь, а не после свадьбы.
