Ехал Сергей довольно скоро, хотя его отбитый зад довольно сильно побаливал.
Дюбри всю дорогу скулил, моля об отдыхе, однако Тютюнин все ехал вперед, не останавливаясь, пока не стемнело совсем и уже нельзя было разобрать дороги.
Заночевать пришлось в неприспособленном месте. Хорошо, что у Дюбри были с собой кресало и каравай хлеба. Это позволило путникам не замерзнуть в прохладную ночь и утолить голод.
«А вдруг уже сегодня действие настойки пройдет и мы с Лехой вернемся домой? – уже засыпая под голоса ночных птиц, подумал Серега. – Тогда мне не придется его спасать».
113
На рассвете Тютюнина разбудил громкий, полный ужаса крик Дюбри.
– Крыса-а-а! Гигантская крыса-а-а! Спасите меня, ваша милость, спасите!
Серега вскочил на ноги и схватился за меч, собираясь сразиться с незнакомым зверем, однако, увидев, что так напугало попутчика, очень обрадовался.
– Дроссель! Зема! Как же я рад тебя видеть!
Пес внешне никак не отреагировал на приветствие Тютюнина, сосредоточенно разжевывая кожаную обувь Дюбри.
– Дроссель, ты не узнаешь меня?
Бультерьер с усилием проглотил разжеванные башмаки и несколько раз вильнул хвостом, показывая, что он вообще-то тоже рад.
Выглядел пес упитанным, его брюхо было туго набито, наверняка обувью местного производства.
– Кто это ужасное существо, ваша милость? Оно хотело съесть мои ноги!
– Не волнуйся. Он интересуется только обувью.
– Но что это за животное, ваша милость? Я в жизни не видел ничего более омерзительного! К тому же в наших лесах ничего подобного никогда не водилось. Уж вы мне поверьте, ваша милость, мой брат служит у марвиля лесничим.
– Это собака, Дюбри.
– Да какая же это собака, ваша милость?! Собака лает, а этот молча стаскивал с меня сапоги и молча жрал их…
– Нам пора ехать, – оборвал Серега стенания курьера.
– Да, конечно. – Ни на мгновение не спуская глаз с Дросселя, Дюбри достал запасные сапоги, держа их в руках, взобрался на сонного мула и только там, на безопасной высоте, надел их.
– А что, ваша милость, этот зверь пойдет с нами?
– Думаю, да. Однако Дроссель тварь самостоятельная и может убежать по своим делам – палки там жрать или землю копать, – пояснил Серега, поудобнее устраиваясь в седле. Его некормленный конь недовольно тряс головой и фыркал.
Наконец они тронулись в путь. Дроссель минуты три постоял, раздумывая, затем тоже побежал следом и скоро нагнал Сергея. Тютюнин пустил жеребца рысью, пес легко прибавил скорости.
Сергей опасался, что бультерьер быстро устанет, однако тот, скопив на башмаках немало сил, бежал без видимых усилий. Даже производимые мулом неожиданные хлопки не сбивали его с курса – Дроссель вел себя совершенно невозмутимо.
К обеду они прибыли в город. На въезде рыцаря Сирэя уже ожидали пятеро всадников в черных мундирах и шляпах с красными перьями.
Окружив Тютюнина и оттеснив Дюбри на его муле, они сопроводили рыцаря до дворца марвиля.
Дроссель следовал за Сергеем и остался рядом с его лошадью возле коновязи.
114
Как и в первый раз, аудиенция состоялась в большом зале. Шонкур сидел в любимом неудобном кресле и с презрением взирал на Тютюнина, брезгливо морщась при взгляде на его разорванную кольчугу.
Приближенные марвиля молчали в ожидании представления и ловили каждое слово господина.
– Ну, рыцарь, где же голова дракона? Должно быть, ты забыл ее в седельной сумке?
– Нет. Я не привез ее. Мне не удалось ее добыть.
– Вот как?! Тебе не удалось? Признаться, такого мне еще никто не говорил, поскольку неудача рыцаря в битве с драконом означала для него только одно – смерть. Почему же ты вернулся целым и невредимым, разве что кольчугу порвал?
– Дракон пощадил меня, – сказал Сергей. – Пощадил и взял в плен.
– Чем же ты заслужил его милость? Прежде он всегда убивал своих противников, добивая даже раненых.
– Он сказал – поцелуй мои сапоги и останешься жить. Я поцеловал…
Услышав это признание, марвиль Шонкур вскочил с места, а по рядам его подданных пронесся ропот.
– Это означает только одно, Сирэй из Тютюна, ты покрыл свое имя позором.
– Ну и ладно, – пожал плечами Сергей. – Зато я живой и повидался с вашей сестричкой, принцессой Глоссарией.
– Ты лжешь, изменник! – воскликнул Шонкур. – Ты лжешь, чтобы вернуть своего оруженосца! Но я скормлю его крокодилам, и ты увидишь это прежде, чем умрешь сам!
– Да ничего я не вру, – возразил Серега. – Я даже могу описать ее. На вид двадцать восемь лет, высокого роста, на голову выше меня. У нее голубые глаза и широкое лицо. В общем, она довольно симпатичная. И еще у нее четверо ребятишек.
– Молчи! – воскликнул Шонкур и бросился к Сергею, чтобы заткнуть ему рот, однако, заметив на его поясе меч, остановился. – Кант Дорнье! Обезоружьте этого проходимца!
Старшина дворцовой службы безопасности подошел к Сергею и протянул руку.
Тот молча отдал меч.
– А теперь уведите его в подвалы. Пусть ждет расправы перед ристалищем боевых свиней.
С Тютюнина стащили рваную кольчугу и забрали шлем, а затем вывели из дворца через другой выход и по узкой каменной лестнице сопроводили в сырые подвалы.
В здешних длинных коридорах было сумрачно, поскольку коптящие жировые светильники почти не давали света и лишь съедали дефицитный кислород.
По стенам стекали струйки воды, а по полу бегали огромные мокрицы.
– Что такое свинские ристалища? – поинтересовался Сергей у старшины Дорнье, прежде чем его заперли в одиночку.
– Любимое развлечение марвиля Шонкура, которое он сделал национальным праздником. На это ристалище съезжаются гости из самых дальних графств и герцогств. А ставки бывают очень высокие…
115
Праздник свинячьих единоборств начался на другой день часов в восемь утра. Доносившиеся через зарешеченное окно крики ликования вырвали Сергея из тяжелого сна.
Спать пришлось в неудобной позе на крохотной каменной полке, оттого все тело болело, а рубашка с одной стороны промокла насквозь от натекшей со стены влаги.
Хорошо хоть ему оставили кожаные штаны и сапоги со шпорами – в них можно было как-то перемогаться в этой сырости.
«А каково сейчас Лехе?» – подумал Тютюнин, вспомнив о друге. Он был уверен, что уж сегодня-то действие спирта закончится, но вот доживут ли они с Окуркиным до этого момента – такой уверенности у Сереги не было.
