– Вроде правда не пьяные, Лен, – несмело заметила Люба и стыдливо спрятала за спину скалку.
– А закуска тогда зачем?
– А закуска для слесарей. Я им за ремонт машины подносил немного, – выкрутился Окуркин.
– Ну ладно. А где лошадей взяли и костюмчики эти, а? Сперли?
– Почему сразу сперли? – Леха тоже спешился и снял шляпу.
– Ой, да у него вся морда битая! – заметила Лена. – Это кто тебя так, Леш? Убью гадов. Кто?!
– Это он упал. Мы на съемках подрабатывали, – продолжал врать Тютюнин.
– Точно, – поддержал его Леха. – Мы конквистадоры.
– Каскадеры… – поправил его Тютюнин. – Сегодня лошадок уже поздно отвозить, так что до завтра пусть поживут у нас.
– Да вы что? Они же в лифт не влезут! – забеспокоилась Люба.
– Не беспокойся, мы их привяжем у подъезда. Пусть на клумбе попасутся, там все равно одни сорняки. Так что вы идите, а мы придем, когда все дела переделаем.
Жены послушно удалились, а Леха и Сергей стали думать, что делать с лошадями.
– Можно, конечно, на ипподром отвести, – предложил Окуркин.
– Да великоваты они для ипподрома. Смотри, какие здоровые.
– Тогда Сайду продать.
– А он их на колбасу не пустит? А то жалко лошадок.
– Мы с него слово возьмем. К тому же таких красивых на колбасу нельзя, – со вздохом произнес Тютюнин. И помолчав добавил:
– Таких только на породу надо.
Обсудив участь лошадей, друзья сходили проведать тыкликов. Те снова спали – все, кроме дежурного.
– Хозяин, мы тебе умножитель принесли, как и заказывал, – тонким голоском сообщил он.
– Какой умножитель? – не понял Окуркин.
– Как это какой? Баночный конечно. Ты же для банок алюминиевых заказывал.
– А! Ну конечно! – вспомнил Леха. – И что, уже работает?
– Обижаешь, хозяин. Найди мне банку, я тебе продемонстрирую.
– Ладно, я сейчас, – засуетился Леха, то и дело путаясь в длинных рукавах мундира, который был ему еелик.
– Шурупы высыпь, – подсказал Тютюнин.
– Точно! – обрадовался Леха и высвободил баночку от коктейля «Василек». – Такая сгодится? – спросил он дежурного тыклика.
– Вполне, – ответил тот. – Теперь положи эту банку вот в этот умножитель.
– Но это не умножитель, парень, – возразил Окур-кин, подозревая, что его разыгрывают. – Это наша старая хлебница.
– Была хлебница, а теперь умножитель, – тоном учителя, объясняющего задачку дебилам, сказал тыклик.
– Ага, – понял Леха. Он осторожно приоткрыл хлебницу и положил банку.
– Теперь чего? – спросил он.
– Теперь закрой.
Окуркин закрыл и, приложив ухо к хлебнице, стал прислушиваться, однако ничего не услышал.
– Теперь чего? – спросил он.
– Теперь открывай, – распорядился тыклик.
Окуркин неуверенно отодвинул крышку, и они с Тютюниным ахнули. Рядом с первой банкой лежала ее точная копия.
– О! Здорово! А если две положить, а?
– Во-первых, плати два литра, – напомнил тыклик. – А во-вторых, это простейший умножитель. Если делать сложнее, он с твой «запорожец» получится. Да и стоить это будет…
– Ладно, понял. Серега, помоги мне настойки отлить.
– Только фильтрованную нам не надо, – заметил тыклик. – Фильтрованную сами пейте.
– Нет уж, спасибо, мы уже пили, больше не хочется.
Расплатившись с тыкликами за чудо-прибор, Леха и Сергей загнали в гараж «запорожец» и, счастливые, отправились по домам, ведя на поводу своих лошадей.
Возле тютюнинского подъезда сидела бабушка Живолупова. Она потягивала беломорину и как-то странно улыбалась.
– Добрый вечер, – сказа Сергей.
– Здравствуйте, месье, – шепотом ответила Живолупова.
– А почему ты говоришь шепотом? – удивился он.
– Потому что где-то рядом… – тут Живолупова тревожно оглянулась, – потому что где-то рядом бродят гвардейцы кардинала… И еще знаете что?
– Что?
– Сегодня я видела Элвиса.
– Да? И что же он делал?
– Ничего. Он просто покинул помещение.
120
Для агента Смита день выдался на редкость жаркий. В смысле работы. Из Вашингтона то и дело поступали новые директивы, и приходилось помогать боссу сгружать их на помойку, предварительно пропустив через уничтожитель бумаг.
Параллельно с этим Берк Смит следил за устойчивой работой радиомоста «Агент Зи-Зи – Вашингтон».
Провести его было необходимо, чтобы снять с Зи-Зи все подозрения в перерасходе средств на международную спутниковую связь.
Старший агент Джонсон настаивал, чтобы Зи-Зи выдали лицензию на бесконтрольные расходы, мотивируя это необычайной активностью и производительностью Живолуповой, но парни из руководства хотели видеть, за что платят деньги.
Поскольку сама Зи-Зи не возражала, телемост состоялся.
Живолупова прямо со двора своего дома вела наблюдение за «объектами».
Кураторы из Вашингтона то и дело задавали всякие глупые вопросы вроде: почему собаки мочатся в детской песочнице? И еще много всякой ерунды.
Большого труда стоило убедить их, что «запорожец», который они увидели, – это машина. А еще они очень испугались, когда после шума в гараже оттуда прямо на телекамеру выскочил белый бультерьер.
К счастью, агент Зи-Зи почти не пострадала и нашла в себе мужество продолжить трансляцию. Она ползала вокруг гаража Алексея Окуркина и передавала в Вашингтон массу самых лучших ракурсов.
Поначалу всем было понятно, что оба русских прятались в гараже и, по комментариям Живолуповой, пили спирт.
Здесь у кураторов снова возникло много вопросов, поскольку они не могли поверить, что спирт можно пить. По их мнению, принятие спирта внутрь приводит к немедленной смерти.
Поживший в России Берк Смит знал, что это не совсем так. Однако на подробные объяснения времени не было, и он наплел кураторам каких-то глупостей.
– В гараже никого нет. Куда они делись, не знаю, но иду внутрь, – сообщила Зи-Зи. Берк поразился мужеству этой пожилой леди, поскольку на собственной шкуре знал, чего стоит контакт с Тютюниным и Окур-киным, этими монстрами неформального общения.
– Где трупы?! Где их трупы, покажите нам трупы! – кричали из Вашингтона, будучи в уверенности, что «объекты» отравились.
– Нет никаких трупов, сэр, – отвечал им Берк. – В помещении никого нет!
