Он был чертовски доволен, хоть и никогда не признался бы в этом ни одной живой душе.
– Мы были у твоего отца… – В голове Воронцовой все спуталось, и картинки отказывались собираться воедино.
Дамиан кивнул, продолжая вглядываться в ее смущенное лицо. Маргарита принялась вспоминать, внезапно понимая, что, пересказывая последние события, все время перебирала шелковые пряди его черных как ночь волос.
Она вспыхнула от смущения, и ее руки замерли. Лефевр сощурился, и девушка заметила, как он сдерживает очередную улыбку. Маргарита собралась высвободиться из объятий ректорского сына, понимая его улыбку по-своему, но вдруг поняла, что впервые он смотрел на нее не как на ничтожное существо. Это было едва скрытое восхищение и даже теплота, которую Дамиан всеми силами пытался не показать.
– Дамиан… – Взгляд Маргариты остановился на его губах, и она моментально вспомнила недавний поцелуй.
Воронцова ошеломленно прикрыла припухшие губы ладонью и отпрянула от Дамиана, как от черта. Она сошла с ума? Как могла позволить себе такое? Но это ощущение было таким ярким, таким всепоглощающим, что Маргарита не поняла, как развернулась и побежала прочь по дороге, освещенной теплым светом фонарей.
Щеки пылали, и она все сильней прижимала к ним ладони, пытаясь остудить. Дамиан сунул руки в карманы куртки, остановившись посреди площади и глядя девушке вслед. Бледно-синие бабочки, оставляя мерцающий след от своих призрачных крыльев, кружили вокруг него, предательски выдавая все смятение и истинные чувства беглянки. Сейчас Лефевр не стал ее догонять. Да и не нужно было. Он уже едва различал силуэт Маргариты, но даже намека на боль не было. Первая преграда к его свободе пала.
Тихо насвистывая, Виктор подставил очередную тарелку под горячую струю воды. Чистая блестящая посуда уже красовалась рядом, расставленная вдоль длинной столешницы. Улыбаясь про себя, мужчина стряхнул последнюю чашку и выключил воду. Небольшое кухонное полотенце немедленно метнулось к нему в руки, стоило Виктору поманить его пальцем. Он принялся вытирать посуду, намереваясь вернуть ее обратно в кухонный шкаф. Дом снова опустел и затих.
Хозяин дома прошелся вдоль кухни, подпоясанный белоснежным хлопковым передником, и потянулся к верхней полке, собираясь поставить чашку. Глаза Виктора тепло заискрились, когда он глянул на небольшую фотографию в простой деревянной рамке, которая стояла рядышком с ним. Светловолосая женщина на ней улыбалась, как и ее семья – маленький сын и муж.
– Что ты думаешь, дорогая? – спросил Виктор, продолжая любоваться снимком. – Он совсем повзрослел. Сегодня впервые привел домой девушку. И какую девушку! Очаровательная особа!
Остальная посуда постепенно возвращалась на свои места. Хозяин дома конечно же мог воспользоваться своей силой и, несомненно, мог позволить себе горничных, но получал истинное удовольствие от работы собственными руками. Это позволяло Виктору чувствовать себя особенно живым, особенно близким к той, которая, по-прежнему улыбаясь, глядела на него со старого снимка.
– Моя дорогая, я скучаю… – Демон поглядел на большую банку с солью, потом мягко взмахнул рукой.
Легкая белая пыль медленно поднялась из банки, закружилась в воздухе и постепенно обретала форму. Невесомый женский силуэт становился все четче, собираясь из кристалликов соли, сверкавших при свете ламп. Вот призрак склонил голову, и соленая пыль мягко повторила движение длинных волос и знакомой руки, которую протянули к нему.
– Я скучаю… – прошептал Виктор.
Сверкая, призрак рассыпался, собираясь обратно в простой стеклянной банке, не позволяя ни единой крупинке упасть на чистый пол.
Длинный шарф съехал набок и едва не волочился по асфальту. Маргарита пробежала еще немного, пытаясь остудить лицо свежим вечерним воздухом. Легкое облачко пара срывалось с ее губ каждый раз, когда девушка вздыхала, переводя дыхание. Но пройдя еще немного, она неожиданно схватилась за грудь. Весенний ветер уже не был так приятен, и дышать отчего-то становилось все труднее, будто что-то сдавливало грудь, не давая вдохнуть. Маргарита стала идти медленнее, сбавляя шаг, пока совсем не остановилась. Перед глазами все плыло и темнело, не давая толкового обзора, и девушка попыталась успокоиться, обвиняя во всем усталость и недавний жар.
– Стоять, Воронцова… не вздумай свалиться здесь… – прерывисто прошептала она.
Маргарита почти отчаялась, но уже через минуту поняла, что боль не усиливалась, напротив, отпускала ее, по капле возвращая возможность нормально вдохнуть и тверже стоять на ногах. Воронцова обернулась и увидела Дамиана, который черной тенью вновь стоял у нее за спиной. Синие глаза сверкали звездами ярко, несмотря на сумерки, и сейчас девушка снова засомневалась, был ли этот человек реальным или она по какой-то причине выдумала его.
– Я провожу! – Лефевр не стал слушать невнятные отговорки Маргариты.
Обматывая теплым шарфом шею девушки, он просто потянул ее за собой, хватая за руку. Дамиан сжимал пальцы сильно и в то же время бережно, стараясь подстроиться под короткий шаг своей спутницы. При этом он даже не глядел в сторону Маргариты. Она наблюдала за молодым человеком, пользуясь моментом. Дамиан был сосредоточен на каких-то своих мыслях, и она не могла заставить себя и слова сказать. Затем нервно усмехнулась.
– В чем дело? – Он потянул руку девушки сильнее и нахмурился.
Маргарита притихла. Просто ей в голову неожиданно пришла мысль, что она почти привыкла, каждый раз оборачиваясь, видеть ректорского сына у себя за спиной. Еще немножко, и это превратится в некоторую необходимость. Вот дела…
Она ведь совершенно не нравилась этому человеку, и он твердил об этом беспрестанно. Но почему поцеловал ее? Маргарита вздохнула. Еще совсем недавно она мечтала прикоснуться совсем к другим губам, рисуя этот момент всеми возможными яркими красками. Но не существовало таких красок, которыми Маргарита могла бы запечатлеть те чувства, которые подарил ей Дамиан. Он уже давно подвел свою взъерошенную спутницу к родному подъезду и остановился, но она этого не заметила, глядя на него большими глазами.
– Что? – Лефевр хотел произнести это как можно более небрежно, но вышло как-то не очень убедительно.
От смущения Маргарита снова прижала к щеке замерзшую ладонь, радуясь тому, что было темно, и он не мог видеть, как она заливалась краской.
– Иди домой! Твоя тетка скоро весь город на ноги поднимет! – Дамиан резко развернул девушку, подталкивая к ступенькам. – Иди!
Он видел, как Маргарита склонила голову и волосы рассыпались блестящим покрывалом. Демон не мог разглядеть лица девушки, но даже отсюда слышал, как быстро стучало ее сердце, когда она открывала дверь. Или это было его сердце? Немедленно обращаясь, Лефевр черной молнией метнулся в подъезд, опережая хозяйку и не давая возможности различить себя в темноте.
Ступеньки никак не кончались. Маргарита устало волочила ноги, и в первый раз ее не радовало возвращение домой. Жизнь так скучна… Пожалуй, сын ректора был тем самым ураганом, который заставлял почувствовать, что она еще жива, ощутить присутствие некоторого волшебства и тайны.
