Я слушала его, закусив губу от волнения, потом осторожно вытянула руку из-под его ладони. Провела рукой по стеклянной поверхности стола.
— То есть, тебе со мной удобно?
— Нет. Ты слишком любишь докапываться до мелочей. И не только во мне, но и во всём вокруг. И это не единственный твой недостаток. Но это совершенно неважно. Я просто хочу, чтобы ты была здесь, в моём доме… в нашем доме. Чтобы я приходил домой и видел тебя. Довольную, улыбающуюся. И всё, о чём я прошу, дай мне возможность, карт-бланш, вытащить нас из этой истории с наследством.
— Каким образом, Антон? Обманывая и мошенничая?
Он глаза закатил, поднялся и в порыве возмущения даже спиной ко мне повернулся. Я же уставилась на его спину, на белую, помявшуюся за день в офисе, рубашку.
— Лера, ты понятия не имеешь, как ведутся дела и строится бизнес. Честно — никогда не бывает.
— Ты выставил меня на посмешище.
Антон обернулся на меня. Усмехнулся хищно.
— То есть, ты уже вынесла приговор. Меня обвинила?
Я смотрела ему в глаза. Негромко попросила:
— Тогда скажи, что ты этого не делал.
Он смотрел на меня и молчал. Я сделала несколько неглубоких вдохов, словно задыхалась, потом поднялась.
— Лера, это большая игра.
Я кивнула, направилась вон из кухни. А мужу только рукой махнула.
— Я уже поняла. Играй. Ради Бога.
— Куда ты?
— Вещи собирать.
— Опять?
Я повернулась к нему, уже успев подняться на несколько ступенек.
— Да, опять! И в этот раз желания держать меня за руку тебе будет мало.
Он головой покачал.
— Ты не можешь уйти.
— О, ещё как могу! И знаешь почему? Потому что я не хочу оставаться здесь. И у меня нет истерики, как в прошлый раз. И я даже не злюсь. Но то, что ты говоришь, и какие доводы приводишь: «потерпи» и «большая игра» меня не устраивают! Никак не устраивают. Потому что я не хочу жить с человеком, который бесконечно во что-то играет. Сейчас в моё наследство, затем в выгодную сделку, после ещё во что-то. Это не семья!
— Лера, просто сейчас такая ситуация…
— Плевать мне на ситуацию! Знаешь, мне кажется, то же самое мой отец говорил моей маме, а потом Марине. И к чему его это привело? Ты также хочешь? Доиграться? Ради Бога, только без меня. Я дура, что ввязалась во всё это.
— Ты просто не понимаешь, что творишь!
Антон вошёл в спальню следом за мной и остановился, как вкопанный, заметив открытый чемодан на постели. На меня посмотрел, затем ухмыльнулся.
— Ты уже собирала вещи?
Я не ответила, открыла шкаф и взяла с полки охапку своего белья, швырнула в открытый чемодан. А Антон волосы взъерошил.
— То есть, пока я как дурак там распинался о нашей семье, ты уже мысленно прикидывала, какие платья в первую очередь взять?
— Я всё оставлю тебе, хочешь?!
— Ты опомнишься или нет?
— Я опомнилась, Антон! В том-то и дело! И не собираюсь позволять тебе превращать мою жизнь в бардак! — Я в волнении взмахнула руками. — Жену ему надо! Чтобы дома сидела и ждала, как преданная собака! А потом когда новизна пройдёт, ты засядешь в своём чёртовом клубе, а меня, по всей видимости, ожидает участь Марины. Чем больше новый дом, тем дальше постель мужа от моей!
— Что ты, вообще, несёшь?
— А что? Не ты ли мне рассказывал о её скорбной участи? — Я, наконец, застегнула чемодан. — Тебе ведь её жалко было, признайся. Изначально. Этакая соломенная вдова. Красивая, непонятая, одинокая…
— Ты опять об этом?
— Нет, я не об этом. Я о себе! Ты меня даже не любишь! — Я выдохнула, потому что отчаяние переполнило душу, сжатым кулаком упёрлась в крышку чемодана, но уже через пару секунд набралась смелости и повернулась к мужу лицом. — Я тебя прошу, не заставляй меня остаться. Я ещё могу уйти и… как-то пережить. Я не хочу прирасти к этому дому, потому что потом мне будет плохо. А быть просто удобной женой мне мало.
Антон смотрел мне в глаза, а после моих последних слов головой качнул.
— Ты ничего не поняла.
Я спорить не стала. Сглотнула и согласилась.
— Может быть. А может ты так объяснял.
В глазах стояли слёзы, дышать было нечем, и чтобы как-то пережить этот момент, я взялась за ручку тяжёлого чемодана и с трудом стащила его с кровати. Антон даже не сделал попытки мне помочь. Только наблюдал, а чемодан и вовсе вызывал у него приступ ненависти, судя по выражению лица. И дорогу мне не сразу уступил, стоял на пути к двери, и мне потребовалось немало силы воли, чтобы решиться посмотреть ему в глаза.
— Лера, ты пожалеешь завтра.
— Ничего, — ответила я и облизала сухие губы. — Это пройдёт. Всё равно я поступаю правильно. После твоих речей и откровений, — у меня вырвался нервный смешок, — мне не остаётся ничего другого. Я даже представить не могла…
— Чего?
— Что ты можешь так думать. Ты казался таким свободным, таким раскрепощённым, смелым, а всё оказалось намного страшнее. Да и безумнее. Я не хочу этих денег, Антон. Я, правда, их не хочу. Я их боюсь. И тебя я боюсь. — Я толкнула его плечом, когда мимо проходила. Не хотела, случайно получилось, меня мотнуло из-за тяжести чемодана.
Пока я спускалась вниз, шла к машине, открывала багажник и затискивала туда чемодан, Антон стоял на крыльце и наблюдал за мной. Я не удержалась, глянула на него украдкой, он стоял, сунув руки в карманы брюк, и выглядел рассерженным. Но в то же время с места не двинулся. Подбородок упрямо выдвинул и сверлил меня взглядом. А я покачнулась, когда каблук попал в выбоину на краю мощёной дорожки, и от этого едва не разревелась. Села в машину и громко хлопнула дверцей. И тогда уже всхлипнула, зная, что он не слышит. Слёзы глаза застилали, я их рукой вытерла, не слишком преуспела, но решила, что мимо ворот даже полуслепая не промахнусь, и завела машину. И запретила себе смотреть в зеркало заднего вида. Выехала за ворота и сразу свернула на дорогу. Я ушла от мужа…
14
— Значит, свидетельства о браке у вас нет?
— Нет.
Женщина, сотрудник архива загса, улыбнулась.
— Три месяца женаты и успели потерять.
— Мы не теряли. — Я посмотрела за окно, чувствовала непрерывную тоску. — Просто так получилось. Я хотела бы узнать, сколько времени займёт восстановление.
— Если сегодня напишите заявление, то сможете получить через пару дней.
— Правда? — Я скорее удивилась, чем обрадовалась.
— Нужно быстрее?
— Ну… — Я призадумалась, затем осторожно пожала плечами. — Наверное, я смогу подождать.
