— Нин, ты дура? Ты понимаешь, что ты сделала сейчас?
— Да. Отшила этого придурка.
— Отшила? — Грета зло рассмеялась. — Даже не надейся. Такие, как Серёга приходят сюда не для того, чтобы их отшивали. Тебе мало Вадика? А Серёга, я тебе скажу, не Вадик, это ещё та паскуда. И он вряд ли будет долго угощать тебя шампанским и рассыпаться в комплиментах. И нечего отворачиваться, — зло шикнула на неё Грета, когда Нина отвела глаза. — Ты думала, что ты вечно будешь ускользать одна из клуба в своих джинсиках и неприметной футболочке? А Витя будет рад только тому, что ты раз за вечер выходишь на сцену?
Нина в упор на неё взглянула.
— Это он попросил тебя ситуацию для меня прояснить?
— Нет. — Грета упёрла руку в стену рядом с её плечом и наклонилась к ней, дышала ей в лицо, и у Нины даже голова закружилась от запаха её сладких духов. — Я сейчас говорю с тобой, потому что не хочу, чтобы ты, дура, проворонила единственный шанс.
— Какой шанс, Грет?
— Тот самый. Тебе его сегодня в руки дали, а ты, любительница выделываться, швырнула его, да ещё ногой поддала. Нин, пойми, никто не даст тебе жить спокойно. Витя всё равно тебя продаст, тому, кто заплатит больше. Но сейчас у тебя есть шанс послать всех подальше. Гордости надолго не хватит, Нинок, и далеко ты на ней не уедешь. Ты дождёшься того, что Серёга с Витей договорятся, и тогда тебя не спасёт никто. А может, это будет не Серёга, ещё кто-то, кого ты даже не знаешь. У нас не швейная фабрика, куда девки ходят за зарплатой, уж прости.
Нина упёрла взгляд в угол, сжала за спиной руку в кулак и изо всех старалась не разреветься.
Всё, о чём думала и чего так боялась, начало сбываться, обретать чёткие очертания, и она оцепенела. От ужаса. Кажется, в первый раз в жизни. Если раньше будущее виделось смутно, то теперь попросту в чёрных красках.
Она кашлянула, чувствуя, как горло сжимает спазмом.
— Значит, послать подальше?
— Нин, — голос Греты стал мягче. — Если ты поведёшь себя по-умному с Шохиным, тебе никто не посмеет слова сказать, даже Витя. А уж тем более руку протянуть без спроса.
Нина моргнула.
— Шохин — это кто?
— Костя, — в раздражении выдохнула Грета. — Ты ему понравилась, настолько, что он пригласил тебя в ресторан. Я такого не помню. А ты плюнула ему в лицо. Это вместо спасибо.
— Я должна быть благодарна?
— Да, милая моя. Ты здесь — одна из многих, хоть и талантливая. Но кто? Стриптизёрша. И можно долго рассуждать о профессионализме, твоих медалях и нежелании раздеваться у шеста, но ты — стриптизёрша, — Грета по слогам выговорила это слово. — Надолго ли хватит твоего таланта? А Костя может многое. Вадик рядом с ним щенок, а Серёга — шелупонь дворовая. Вот и подумай, пораскинь мозгами-то. Сегодняшний вечер — только начало. Сегодня я тебя спасла, но кто за тебя заступится завтра? И кто от тебя оттащит очередного Вадика, который решит завалить тебя на диванчике в коридоре? — Она отошла, села и нервно прикурила. Сверлила Нину взглядом. — Послушай, Костя — хороший мужик. На самом деле хороший. Он не псих, не маньяк, не сволочь, и даже не жмот, как утверждала его бывшая жена. И он — твой единственный шанс.
— Грета усмехнулась. — Я бы сама счастья попытала, но я для него старовата, у Костика определённые требования к женщинам, и ты в его вкусе. Так что, прекращай выделываться. Иди в зал, и если он там, скажи, что ты передумала и будешь счастлива сопровождать его завтра вечером.
Нина аккуратно вытерла выступившие слёзы, потом прижала пальцы к губам.
— Как-то быстро я из стриптизёрш в шлюхи переквалифицировалась.
Гретка показательно вздохнула и вроде бы посетовала:
— Глупая ты ещё. Ты не понимаешь, какой шанс тебе даётся. Да, женой ты не станешь, и даже порядочной девушкой вряд ли рядом с ним будешь, но статус любовницы при таком человеке, порой, куда больше значит. Он знает всех в этом городе, и половина из этих людей ему должны или зависят от него. А от тебя требуется только одно — повести себя по-умному. Если не знаешь как, спроси у меня. Иначе так и закончишь в «Тюльпане».
Нина сделала глубокий вдох, после чего съехала по стене и присела на корточки. Потёрла виски.
Глянула на Грету исподлобья.
— Можешь меня оставить?
Та помедлила, затушила сигарету, после чего поднялась. А проходя мимо, потрепала Нину по голове, как неразумное и не особо любимое дитя.
— Подумай, только недолго. Он ведь уйти может.
После этих слов, Нина горько усмехнулась. Воображение тут же нарисовало картину, как она бежит за чёрным джипом, в отчаянии заламывая руки. Грета предрекала ей именно такую участь, и Нина уже склонна была поверить в то, что такое вполне может быть. Этот Серёжа в зале, с масляными глазками и цепкими руками, её не на шутку напугал. Не своей персоной, а прецедентом. Если так дальше будет продолжаться, долго ей оборону держать не удастся, особенно, если Витя решит получить выгоду и отдаст её на съедение волкам. От бессилия захотелось заорать. Ведь знала, чем рискует, понимала, на что идет, но верила, глупая, что с ней-то такого не случится, кто-то наверху её убережёт. Не уберёг, и теперь, сидя на полу гримёрки мужского клуба, ей надо решить, кто предпочтительнее в любовники — мужчина, с которым познакомилась два дня назад, или тот, с которым пообщалась в первый раз сегодня.
Дико, просто дико.
Когда она, наконец, вышла в зал, подправив макияж и храбрясь из последних сил, Грета, завидев её, тут же подошла. Взглянула с сожалением.
— Опоздала. Он уехал.
— Что, всерьёз предлагаешь мне заплакать?
— Да. Но даже реветь уже поздно. — Грета развернулась лицом к залу и положила руку Нине на плечо. Посмотрела на стол, за которым веселился Сергей, усадив себе на колени одну из девушек, и подтолкнула Нину обратно в коридор. — Поезжай домой, не надо разжигать чужой интерес. Завтра поговорим.
Нина со злостью задёрнула за собой тяжёлую штору и твёрдым шагом направилась к гримёрке.
Предполагается, что она должна убиваться из-за того, что Шохин уехал, а она не успела упасть ему в ноги. Но позже, когда злость прошла, и Нина оказалась дома, лежала постели и в ночной тишине снова начала перебирать в уме всё, что сказала ей Грета и то, что сегодня случилось в «Тюльпане», поняла, что напугана не на шутку. И даже пожалела, что Константин уехал до того, как они смогли ещё раз поговорить. Запугала себя до того, что уже не сомневалась: согласилась бы на ужин. Самой не верится, что дошла до такого.
Грета позвонила утром, когда Нина варила Арише кашу. Дочка сидела за кухонным столом, смотрела в окно и мотала ногой.
Нина пыталась с ней разговаривать, но Арина явно сегодня была не настроена ей отвечать, и Нина, и без того расстроенная, в конце концов, сдалась и замолчала. А потом Грета позвонила и затараторила:
