— Как твоя поездка? — спросила она, когда Костя закончил разговор, и молчать показалось Нине глупым.
— Нормально, — не слишком охотно отозвался он. — Дольше, чем ожидалось.
— Да…
— У тебя всё в порядке?
Нина повернулась к нему.
— Что ты имеешь в виду?
Шохин, кажется, удивился её вопросу.
— Всё. Ситуацию в целом.
— Ты про сегодняшнее? Ты видел?
— Видел.
Нина нервно сцепила руки, стала смотреть в окно, потом неопределённо пожала плечами.
— Он неприятный человек.
— Приставал?
В его вопросе прозвучал металл, хоть и не явно, но Нина невольно насторожилась, не зная, чего ожидать.
— Да нет, просто он иногда так смотрит и ведёт себя по-хамски… как сегодня. Идиот.
— С этим я не спорю. — А потом спокойно добавил: — Не переживай, и вообще забудь.
— Да? — Вот так запросто поверить, а уж тем более забыть… Недоверчиво глянула на Шохина, а он взял и рассмеялся. Над её наивностью, видимо.
К её удивлению, жил Шохин не в новостройке, а в «сталинке» в самом центре города. Одна из главных улиц, и дом с двором-колодцем, внушительный и тяжеловесный, очень подходящий Константину, кстати. Нина бы совсем не удивилась, узнай она, что весь дом целиком принадлежит ему, как крепость. Она выглянула в окно, когда они проезжали через арку, притормозили перед шлагбаумом, и только тогда стало понятно, что дом хоть и не из новостроек, но территория закрытая, и чужим даже во двор попасть незамеченными вряд ли удастся. Машину на въезде встретил охранник, и едва ли честь не отдал, приветствуя важного жильца.
— Добрый вечер, Константин Михайлович, — услышала Нина, когда Шохин уже вышел из машины. Махнул Ване рукой, сам обошёл автомобиль и открыл дверь, протянул руку, чтобы помочь Нине выйти. Взял её под локоть, а Нина с интересом огляделась. Весь внутренний двор был заставлен машинами, сплошь дорогими, на глаза попалась только парочка автомобилей среднего класса. Ни деревца, ни травинки, только перед каждым подъездом небольшие клумбы и кованные, в ретро стиле, фонари. Подъезд и на подъезд-то не был похож, настоящие парадные, с высокими потолками, широкими лестницами, лепниной и просторными лестничными клетками. В углах кадки с искусственными фикусами, а на стенах картины в скромных рамах. В подъездах блочных пятиэтажек, в которых Нина всю жизнь прожила, такого явно не встретишь. А тут вроде бы и не шикарно, но с другой стороны удивительно и непривычно. Но больше всего Нину поразил лифт. Без сомнения новый, но с открывающейся вручную дверью, как в былые времена. Решётка кованная, с замысловатым узором. Нина даже рукой по ней провела.
— Никогда не видела такой лифт.
Шохин закрыл дверь и нажал кнопку шестого этажа.
— Глупо было ставить современный лифт, он бы не вписался.
— Да. Сам дом… он особенный.
Костя усмехнулся.
— Это точно. Номенклатурный. Деду когда-то дали здесь квартиру, когда он ещё в партии был.
— Ты здесь вырос?
Он пожал плечами, посмотрел себе под ноги, а Нина почему-то подумала, что говорить по душам он не хочет, да и вообще, не любитель.
— Я часто бывал у деда.
Вот и всё, что он желает о себе рассказать. Правда, и её вопросами не засыпает.
Порог квартиры она переступила с некоторой заминкой. Вдруг вспомнила, зачем они приехали, и что сделав ещё шаг, пути назад уже не будет. А Костя уже включил свет и сделал приглашающий жест.
— Проходи.
Его дом не был образцом интерьерного искусства, никаких современных штрихов, а уж тем более штампов. Много дерева, много тёмной кожи и тяжёлая антикварная мебель. Всё здесь дышало солидностью и многолетним укладом. Разбавляла атмосферу современная техника, напоминавшая о веянии времени: большой плоский телевизор на стене, домашний кинотеатр, едва ли не на каждом столе ноутбук или планшет, современные телефоны и устройства для переговоров. Казалось, дотронешься до чего-нибудь неосторожно, и всё вокруг оживёт, заговорит и накроет тебя потоком информации. Это была странная смесь даже не стилей, а времён. Нина с неловкостью оглядывалась, не понимая, как себя вести. И что, вообще, Шохин от неё ждёт?
С кухни послышался странный звук, будто кто-то сдавленно крикнул, и тут же принялся ворчать, как древний старик. Костя снял пиджак, задержал на Нине взгляд, потом прошёл на кухню.
— Я дома, видишь? — услышала Нина его голос, он был добродушным, с нотками подхалимажа.
Это удивило, и Нина рискнула отправиться за ним, и лишь услышав ещё один резкий вскрик, вспомнила про попугая.
— Григорий! — было произнесено требовательно хриплым неестественным голосом.
— Сейчас включу, — пообещал неведомое Шохин, а потом спросил: — Как тебе мой дом?
Нина замерла на пороге просторной кухни, оглядывая дубовую мебель, круглый стол у окна и тяжёлые парчовые шторы. Такое чувство, что смотрит передачу из жизни богатых и знаменитых. Провела рукой по резному буфету, а взгляд сам собой остановился на огромной золочёной клетке в углу, в которой, обиженно нахохлившись, сидел большой белый попугай.
Увидел её и, кажется, ещё больше насторожился, а потом и вовсе отвернулся, видимо, не желая с ней знаться.
Костя оглянулся на неё через плечо, Нина почувствовала его взгляд и вспомнила про заданный вопрос. Кивнула, не зная, как ещё выразить свои эмоции.
— Впечатляет.
Костя усмехнулся.
— Серьёзно?
А Нина снова взглянула на птицу.
— Он такой большой.
— Ага, засранец он большой. Да, Гриш?
— «Спартак» — чемпион! — последовал гневный ответ, Костя кивнул.
— Как скажешь.
— Ты болеешь за «Спартак»?
— Да ты что? У меня времени нет. А вот дед любил футбол.
Попугай потоптался на жёрдочке, стоя к ним спиной, потом заинтересованно глянул за своё плечо. И Костиным голосом предложил:
— Выпьем чаю?
Шохин рассмеялся, посмотрел на Нину, которая удивлённо вздёрнула брови, и отказался.
— Нет, не до чая. — Смотрел на неё с явным предвкушением. Взял с подоконника пульт, включил телевизор на канале Animal Planet, Нина краем глаза заметила, что Григорий тут же повернулся, позабыв о своих обидах, и приободрился. На экране в небе парил орел, а Нина чувствовала себя маленькой птичкой, добычей, потому что Костя в этот момент направился к ней. Поймал её взгляд и не отпускал. Нина вжалась в стену, когда он подошёл, руки сжались в кулаки, и она поспешила спрятать их за спину. Ещё час назад, в коридоре «Тюльпана», она готова была отдаться этому мужчине, она не чувствовала неловкости, и ей даже льстила сила его возбуждения, а сейчас, оставшись с ним один на один, на его территории, затряслась, как девчонка. Да ещё Костя совершенно не собирался её соблазнять и успокаивать, подошёл и принялся расстёгивать пуговицы на её кофте.
