К крыльцу подъехал автомобиль, и Костя начал спускаться по ступенькам, увлекая за собой Нину. Открыл перед ней заднюю дверь, а Нина заглянула в салон незнакомого автомобиля. За рулём был не Ваня, но на вид приличный молодой человек в костюме, он ни одного взгляда на них не кинул, и это показалось Нине признаком высшей вышколенности. А она уже успела привыкнуть к Ване, который пользовался особым расположением хозяина, всегда здоровался, приветливо улыбался и даже имел право намекнуть Шохину на то, что пора отдыхать, день к зениту клонится.
Оттолкнула руку Кости, который вроде бы сделал попытку помочь ей сесть в машину, но ладонь, конечно же, скользнула не туда.
— У тебя слишком хорошее настроение, — шёпотом пожаловалась она, когда он сел рядом с ней и захлопнул дверь. Кивнул водителю.
— Домой.
Машина тронулась с места, а Шохин обнял Нину за плечи. Она секунду раздумывала, а потом прильнула к нему, устроив голову на его плече, даже рискнула за руку взять. А когда он глаза опустил, чтобы в лицо ей посмотреть, поцеловала в подбородок. Правда, чувство было такое, что она к нему подлизывается. Ещё не хватало опыта в общении с этим мужчиной, не знала, как и на что он реагирует. Костя пальцем её подбородок приподнял и поцеловал. От него пахло коньяком и дорогим одеколоном, к запаху которого она уже успела привыкнуть. И целовал он её неторопливо, раздразнивая и обещая продолжение. А когда отстранился, сказал:
— Я, возможно, уеду на пару дней.
Она глаза прикрыла.
— Опять.
— Хочешь, поедем со мной.
Нина выпрямилась.
— Куда?
— В Москву. — Костя заправил волосы за её ухо. — Походишь по магазинам.
Она немного нервно дёрнула кулон на шее.
— Да я ещё и наши магазины далеко не все обошла.
— Не поедешь?
Нина на сидении развернулась, к нему лицом, постаралась говорить игриво, чтобы не нагнетать ситуацию и подозрение.
— Ходить по магазинам и ждать тебя?
— Ну, культурную программу вечером я тебе обещаю. — Он пальцем водил по её лицу, это было даже мило, если бы не отвлекала мысль о том, что незнакомый водитель их слышит и даже видеть при желании может в зеркало заднего вида. Нина посмотрела в окно.
— Когда мы уже приедем?
Шохин рассмеялся.
— Ты вообще врать не умеешь.
— Ты так считаешь?
— Да.
— Ну и пусть.
— Ну и пусть, — передразнил он вполголоса.
Когда из машины во дворе дома Шохина выходили, Нина сочла необходимым водителя поблагодарить. Сказала вполне вежливо:
— Спасибо.
Тот немного растерялся, торопливо кивнул, а Костя рассмеялся, как только дверь закрыл и взял Нину за руку.
— Твоё воспитание повергло его в шок.
— Что плохого в том, чтобы проявить вежливость? Кстати, где Ваня?
— У Вани жена и ребёнок, иногда ему нужны выходные.
— Тогда конечно.
— Ты соскучилась по Ване?
Нина улыбнулась, подняла глаза к окнам дома, и расправила плечи, сделала глубокий вдох.
Чувствовала неожиданную лёгкость, и хоть понимала, что это полное безрассудство, но держась за крепкую мужскую руку, спокойно шла за Костей, и готова была идти куда угодно. По крайней мере, в эту минуту. И то, что он притянул её к себе, как только они оказались в подъезде, воспринялось, как само собой разумеющееся. Ответила на поцелуй, погладила его по щеке, и про себя пожалела, что на самом деле не может поехать с ним в Москву. Вот просто так, ни о чём не беспокоясь. За шею его обняла, чувствуя, как мужские руки мнут тонкую ткань дорогого платья, совершенно не заботясь о его сохранности. Хотя, что жалеть, всё для него…
— Я тебя хочу.
— В подъезде?
Он улыбнулся ей в губы, собирался поцеловать, но зашумел лифт, открылись двери и кто-то вышел на площадку первого этажа, послышалось нетерпеливое собачье поскуливание. Костя с Ниной друг от друга отступили, она торопливо отвернулась, губы вытерла, а Шохин кого-то поприветствовал. На мужчину, прошедшего мимо, Нина не посмотрела, но под ноги ей бросилась рыжая такса, с любопытством обнюхала, а Костя потянул за руку в сторону лифта.
— Главный прокурор города, — шепнул он Нине.
— Так вот кому нужно жаловаться на твоё аморальное поведение, — догадалась она.
— Сейчас в квартиру войдём, и можешь начинать жаловаться, причём громко. Он внизу живёт, может, услышит.
Переступив порог квартиры, Нина тут же скинула с ног туфли, сделала несколько шагов по паркетному полу, чувствуя едва ли не блаженство.
— Знаешь, почему-то стоимость туфель совсем не сказывается на их удобстве. — Волосы распустила, взъерошила их рукой. Прислушивалась к Костиным шагам за своей спиной, а сердце сжалось в предвкушении, каждую секунду ждала его прикосновения. События последних дней заставляли ждать, не помогли привыкнуть. А он снял пиджак, взял со стола пульт от музыкального центра и включил музыку. Из колонок зазвучал хрипловатый чувственный голос Челентано, а Нина решила Шохина уличить:
— Кого-то соседство прокурора всё-таки беспокоит.
За спиной весело хмыкнули, а она соблазнительно поддёрнула подол платья наверх и присела на мягкий подлокотник дивана. Намеренно Шохина провоцировала, и даже глаза закатила, когда он от неё отвернулся и направился к бару. Она заманивала его, а он делал вид, что не поддаётся.
Через минуту Костя вернулся к ней с бокалом виски в руке, поднёс его к её губам, но Нина сделала попытку увернуться.
— Не хочу.
Бокал он не убрал, попытался настоять.
— А я хочу.
Она лишь пригубила, глядя ему в глаза, но он и этим остался доволен. Дело было не в виски, важнее было выяснить, кто ставит условия, по крайней мере, этим вечером, и Нина поддалась.
Шохин тоже сделал большой глоток, бокал поставил на столик, потом положил ладони на колени Нины, развёл ей ноги, устраиваясь между них. Спустил бретельки платья с её плеч, запустил руку в лиф.
— Костя.
— Что? — Разговаривать он явно был не настроен, и голос прозвучал отстранённо, отвлекаться ему не хотелось.
— Ты не обиделся?
— На что?
— Что я отказалась поехать. Я, правда, хотела бы, но… В общем, дело не в тебе.
— Конечно, не во мне. — Шохин от удивления даже хмыкнул. — Ты просто дурочка.
— Так вот как ты думаешь. — Нина сделала попытку рассмеяться, но смех застрял где-то в горле, когда рука Шохина оказалась у нее между ног. Придвинулась к нему, почувствовав его пальцы, которые не помедлив ни секунды, сдвинули в сторону шелковые трусики. Губу закусила, потом начала расстёгивать пуговицы на его рубашке. И всё же спросила: — И почему же я дура?
