Нина слабо, но благодарно улыбнулась.
Нина сидела на кухне Шохина, с бокалом вина в руках и наблюдала за тем, как он ест. У неё аппетита не было, даже к салату не притронулась. По-прежнему чувствовала себя виноватой, и всё пыталась найти слова для объяснения. Хотя, чувство противоречия нашёптывало, что, возможно, Косте и не нужны никакие объяснения, и все его вопросы только для проформы, чтобы в дальнейшем не сталкиваться с проблемами и не думать о том, куда она уходит от него ночами. Но объясниться всё же надо было, а честность, которой от неё Шохин требовал, заставляла нервничать.
— Значит, тот паренёк, с которым танцевала… — Костя выдержал многозначительную паузу и даже брови приподнял.
Нина взглянула на него с укором.
— Костя, он не паренёк. Возможно, когда-то он был пареньком, а сейчас ему двадцать восемь лет.
— Хорошо. И где он?
— В Москве.
— Зарабатывать поехал?
— Он поехал делать карьеру. То есть, его пригласили поработать на одном проекте, и он остался там. Говорит, что в Москве больше возможностей.
— Это конечно. — Его голос прозвучал чересчур язвительно, и Нина насторожилась.
— Ты на меня злишься? — рискнула поинтересоваться она.
Шохин с ответом помедлил, налил себе ещё вина и сделал пару глотков.
— Возможно.
— Возможно? — Нина нервно усмехнулась. — Ты сам ведёшь себя, как ребёнок!
— А как я должен реагировать?
— А как я должна реагировать? К твоему сведению, ты заставляешь меня оправдываться. А я не понимаю, почему я должна это делать. Это мой ребёнок, и перед тобой я точно ни в чём не виновата.
— А разве я это говорю? Я просто не понимаю, почему нужно было так долго молчать.
— Можно подумать, ты хотел это знать! На момент нашего знакомства, тебя интересовал только мой положительный ответ на твой короткий вопрос: буду ли я с тобой спать?
— Нина. — Он даже поморщился.
Она перевела дыхание, и решила попробовать подойти с другой стороны.
— Я боялась показаться тебе чересчур мелодраматичной, — сказала она, добавив в голос капельку иронии. Костя глянул с интересом, а она пояснила: — Ты расспрашивал меня о моей жизни. Я рассказала тебе о своей малой родине, о несбывшихся мечтах, о том, что осталась в чужом городе без денег и работы… Оставалось только сказать, что меня бросил муж и мне нечем кормить ребёнка. Ребёнка с отклонениями. Тебе нужны были такие проблемы?
Костя посмотрел на Гришу, который расхаживал по широкому подоконнику и деловито поглядывал за окно, время от времени склоняя на бок голову и что-то бормоча себе под нос, кажется, возмущённо. А Нина кивнула, подтверждая невысказанные Шохиным мысли.
— Вот именно. А мне нужен был ты. В своё оправдание могу сказать только одно: если бы не сегодняшняя встреча, ты, возможно, ничего бы не узнал, и жил себе спокойно. — Развела руками.
— Но в этом я уже не виновата.
— Прекрати язвить, — попросил он в конце концов. Поднялся и отошёл к окну, протянул руку, и Гриша с готовностью забрался по рукаву его свитера ему на плечо, с интересом заглянул в бокал. — Жабе ты тоже ничего не сказала?
— Почему? — удивилась Нина.
— Потому что он мне про ребёнка ни словом не обмолвился.
На это Нина не знала, что ответить, поэтому лишь пожала плечами.
— Наверное, он счёл эту деталь малозначимой. Ты же знаешь Витю, дети — это последнее, что его интересует.
Она отвернулась от него, взяла вилку и разворошила горку салата. На душе было тяжело, а, если уж совсем честно, хотелось остаться одной и пореветь от души. Напряглась, когда Костя подошёл и наклонился к ней.
— Кажется, ты запуталась, красавица, — проговорил он шёпотом.
— Нет, мне не в чем путаться. Всё, что я делаю, я делаю для своего ребёнка. Ради неё я живу в этом городе, ради неё я работаю в «Тюльпане»…
— И спишь со мной.
Нина головой покачала.
— Нет.
— Нет?
Она вытерла слёзы.
— Нет.
Костя упёрся руками в стол, по обеим сторонам от Нины, потом прижался губами к её щеке.
— Ладно, не реви.
Она махнула на него рукой.
— Я второй день реву.
— Почему?
— Не знаю. Настроение плохое.
— Малыш.
Она на стуле развернулась и обняла Костю за шею, ему пришлось ещё ниже наклониться к ней.
— Не заставляй меня просить прощения. Ты, наверное, единственное, что со мной хорошего случилось за последние несколько лет. От чего спрятаться не хочется.
Костя несколько растерялся от этих слов, даже не сразу сообразил Нину обнять, таращился на стену напротив, пытаясь осмыслить, после чего поднял её со стула и позволил повиснуть у него на шее. Это было даже трогательно, если бы Гриша не влез и не куснул его за ухо. Шохин махнул рукой.
— Гриша, не кусайся.
Попугай перелетел на свою клетку и захлопал крыльями. А Костя обнял прильнувшее к нему женское тело. Мысли казались несерьёзными, и всё то, что необходимо было осмыслить, отошло за грань, и вместо того, чтобы до конца разобраться в ситуации, он сказал, внутренне признавая своё поражение:
— Успокойся. Ты же знаешь, я могу решить любую проблему.
Нина улыбнулась всё ещё сквозь слёзы, щекой к его плечу прижалась и вздохнула, успокаиваясь.
— Знаю. Из-за этого у тебя никогда не бывает свободного времени. Но, Костя, я, правда, рада…
— Чему?
— Тому, что… послушала Гретку в своё время. — Шохин не сдержал смешка, а Нина не смотря на это продолжила: — И что не струсила. Не знаю, сколько это продлится, но мне хорошо с тобой. — Потом опомнилась и спросила: — Я зря всё это говорю, да?
— Да ладно. Женщины — существа сентиментальные.
— Конечно. Особенно, пьяные женщины.
Костя отстранился, взял её за подбородок и заглянул в глаза. Посетовал:
— Я просил тебя — ешь. — Продолжал поглаживать пальцем её подбородок, взгляд переместился на губы, секунду сомневался, а потом поцеловал. Но когда Нина потянулась к нему, в ожидании продолжения, отстранился и снова усадил её за стол. — Съешь хотя бы салат. — А когда она инстинктивно попыталась отодвинуться, положил руки ей на плечи, продолжая настаивать: — Пожалуйста. Мне не нравится, как ты выглядишь сегодня. Бледная, нервная… и пьяная, — закончил он.
Нина взяла вилку и даже заставила себя проглотить немного салата. Украдкой наблюдала за Шохиным, который обошёл стол и сел напротив.
— Расскажи мне о девочке.
