Отец замер у буфета, сложил руки на груди и нахмурился.
— За эту школу что, платить надо?
Нина прожевала печенье. Кивнула.
— Только из-за того, что её там будут учить рисовать?
— Нет, папа. Там охрана, там малочисленные классы, лучшие педагоги, психологи, атмосфера и отношение к детям особое. Арише там будет хорошо.
Фёдор Николаевич качнул головой.
— Да, мать, отстали мы с тобой от жизни. Раньше дети учились в обычных школах, и ничего…
— Вот именно, что ничего, папа. У меня в аттестате сплошные тройки. Да и у Вовки немногим лучше.
— А ты хочешь по-другому?
Нина развернулась на стуле.
— А почему я не могу хотеть для своего ребёнка лучшего?
— Особенно, если ты можешь себе это позволить. С некоторых пор.
— Федя, — попыталась осадить мужа Елена Георгиевна, а Нина, заметив, что дочь допила молоко, улыбнулась ей.
— Солнышко, иди на улицу, поздоровайся с братьями и сестрой. — А когда Арина с кухни вышла, повернулась к отцу. — Насколько я понимаю, это уже со слов моего бывшего мужа?
— Уже бывшего? Помнится, ты выла и билась в судорогах, когда тебе запрещали с ним встречаться. Поехала за ним чёрте куда!.. А теперь ты с улыбкой говоришь — бывший?
— Папа, я была молодая и глупая. Когда-нибудь это должно было закончиться. Особенно, с Пашкиной любовью к славе и столичной жизни. Он захотел и уехал. Он сделал свой выбор, и я, признаться, не сразу поняла, что у меня тоже есть выбор.
Елена Георгиевна присела рядом с ней, присмотрелась внимательнее.
— Ты выглядишь по-другому, — сказала она наконец.
— Может быть. Но это мелочи, мама, поверь. Это всего лишь…
— Деньги, — подсказал отец.
— Папа, ты сказал это так, как будто это преступление.
— Не знаю, ты мне скажи.
Она фыркнула.
— Ты пересмотрел политических передач. Костя очень хороший человек. И да, он… обеспеченный человек, и на нас с Аришей он денег не жалеет. Он много работает, он много зарабатывает, у него не так много свободного времени, но он очень хороший!
— Ты влюбилась? — спросила мама с трагическими нотками в голосе.
Вот как ответить утвердительно на такой тон? Поэтому неопределённо пожала плечами, отвернулась и стала смотреть в сторону. И без короткого «да» получилось весьма выразительно.
Что ж, она призналась в этом родителям: она влюбилась в Шохина. Но сказать это ему, будет куда труднее. И большой вопрос: хочет ли он это знать?
К обеду приехал Вовка с женой. В доме наметилась привычная суета и гам, дети носились из комнаты в комнату, пока их не погнали на улицу; взрослые старались говорить на отвлечённые темы, но Нина замечала, что время от времени мама начинает переговариваться в сторонке то с отцом, то с сыном, видимо, не могла держать в себе тревогу, ей необходимо было выговориться, а что сказать самой Нине, как ещё её образумить и какие вопросы задать — не знала. Лезть наперерез несущемуся локомотиву Нина не собиралась, поэтому делала вид, что ничего не замечает, улыбалась жене брата и болтала с ней о всяких глупостях, не вдаваясь больше в подробности своей личной жизни, хотя видела, что Марине любопытно. После обеда брат подошёл к ней и обнял за плечи. Он редко это делал, и только по великому одолжению, такое откровенное проявление братских чувств было ему несвойственно, и каждый раз напоминало уловку. Поэтому Нина усмехнулась, когда он её обнял. Остановился рядом с ней на крыльце, посмотрел на Арину, которая сидела на корточках перед кустом смородины и что-то разглядывала между листьев.
— Аришка выросла.
— Да? Я не замечаю.
— Я своих тоже не замечаю. — Вовка повернулся к ней лицом, присел на перила крыльца и закурил. На сестру взглянул достаточно весело. — Так что, Пашка отставку получил?
— Ты издеваешься? Думаешь, я не знаю, что тебя мама подослала?
— Ну, я не расскажу ей всё в подробностях, — пообещал он, усмехаясь. — На самом деле интересно.
— Если интересно, то скажу. Это я отставку получила.
— Ой, да ладно. Мы с ним позавчера пиво пили, так он весь вечер себя кулаком в грудь бил, жаловался, какая ты неверная зараза.
— Даже так?
— Говорит, мужика богатого себе нашла.
Нина кивнула, не собираясь спорить.
— Нашла.
— В натуре, богатый?
— В натуре, — подтвердила Нина и рассмеялась. Ткнула брата кулаком в живот. — Выражаешься, как бандит. Мама в обморок упадёт.
— Дура ты, Нинка. И я тебе это с детства говорил.
— Помню.
— Но хитрости тебе это не прибавляет. Что ты матери всё рассказываешь? Я вот не рассказываю, и ей хорошо. А мне ещё лучше.
— Если я буду следовать твоим советам, мне вообще говорить нечего будет. — К брату придвинулась и похлопала его по появившемуся за последние годы животику. — Тебе-то что рассказывать?
Вовка выразительно скривился.
— А ты думаешь, мы тут со скуки помираем, да?
— А что, нет?
— Привыкла ты к большому городу, — вроде бы пожаловался он. — Что там хорошего?
Нина улыбнулась ему.
— Там Костя.
— Ах, Костя. И у тебя тот же дикий взгляд, что и десять лет назад.
— Почему дикий?
— Ну, голодный.
— Вот уж точно не голодный.
Вовка широко ухмыльнулся и заметил:
— Вот именно такие вещи не надо говорить родителям.
— А я тебе. По большому секрету.
Он удержал её, прежде чем они вернулись в дом, и тихо спросил:
— И кто он такой?
— Он застройщик. У него своя строительная компания.
— Едрит твою налево…
Нина рассмеялась, глядя брату в спину, когда он её обогнал. Оглянулась на дочку и громко сообщила:
— Ариша, бабушка собирается резать сладкий пирог! Иди быстрее!
Костя не звонил весь день, и это уже казалось странным. Хотя, Нина предполагала, что он решит не тревожить, не мешать, но она скучала, и это было томительное чувство. Вечер в семейном кругу уже давно стал для неё непривычным развлечением. Она не слишком хорошо знала привычки родителей, их пристрастия, и со многим приходилось просто мириться в те дни, что она проводила у них в гостях. Уже давно в гостях. Папа рассуждал о политике, о несправедливости и нечистоплотности чиновников, начиная с их домоуправления и заканчивая Госдумой. Мама ему поддакивала, вздыхала и кидала на Нину задумчивые взгляды, чтобы та не сомневалась, что вздыхает она из-за неё, а не из-за депутатов. Нина не сомневалась, и смотреть предпочитала в телевизор, дистанцируясь от происходящего. И спать собрались в то время, в которое вечер для Нины обычно только начинался. Но здесь за окном была темнота и тишина, посёлок погрузился в сон, и только собаки время от времени подавали голос, да и то, где-то вдалеке. Нина сидела у открытого окна, подперев ладонью щёку, и смотрела на деревья, верхушки которых едва заметно шевелились от лёгкого ветерка. Ариша спала на диване, свернувшись калачиком, за стенкой едва слышно работал телевизор, Вовка бокс смотрел, а остальные уже были в кроватях. А она тосковала. И в какой-то момент, не справившись с этой самой тоской, достала телефон и набрала номер Кости. Он ответил не сразу, и Нина, признаться, успела расстроиться. Но потом услышала Костин голос и вздохнула с облегчением.
