— Закрой рот.
Поднялась, держась за стену, а в ответ на его слова кивнула. Правда, следом посоветовала:
— Скажи это своей журналисточке. Посмотришь, как она отреагирует.
Он схватил её и развернул, а Нина с силой толкнула его в грудь.
— Ты делаешь из меня шлюху. После каждой встречи с тобой я чувствую себя всё гаже и гаже.
Все остальные, по крайней мере, не врут.
— Так ты за честность? — Он зло усмехнулся, вышел за ней в коридор, смотрел, как она идет в противоположную сторону от зала. Босая, волосы развеваются, а юбка подчеркивает талию и бёдра. Рукой взмахнула, видимо, советуя ему пойти к чёрту. За угол завернула, а Шохин от злости ударил кулаком по стене, и сам же рукой затряс, выругавшись вполголоса.
В зале было всё также многолюдно и шумно. Костя сел в баре, заказал ещё виски, а сам все посматривал на тяжёлые шторы, скрывающие вход в гримерку. Почему-то думал, что Нина выйдет. Переоденется и выйдет. Хотя бы ему назло. Но прошло полчаса, он выпил ещё три порции, нервы натянулись до предела, а в голове наметился чёткий гул, и он решил послать всё к чёрту. Бегать он за ней точно не станет. И уговаривать упрямую бабу тоже. У него на это ни времени, ни желания нет.
Но поведение Нины раздражало. Он, в принципе не понимал, из-за чего она вдруг взбрыкнула.
Разве это он начал играть в дворцовые интриги? Хотя, это обычное женское поведение, удивляться не стоило, но Нина реально расстроила. Она ему нравилась, на самом деле нравилась, и он очень надеялся, что ей хватит ума не доставлять ему лишних проблем. Этого сполна хватило с бывшей женой. Вот та, стерва последняя, все нервы вымотала, прежде чем согласилась уехать в Париж, и не мешаться под ногами. Они последние три года жили, как кошка с собакой, разъехались за год до расставания, и Шохин тогда вздохнул с облегчением.
Жанка переехала в загородный дом, который потом и потребовала в своё полное владение, хотя стоил коттедж столько, что у нормального человека дух минимум на час бы захватило.
Напоследок преподнесла ещё один подарочек, завела любовника-адвоката, ушлого малого, который очень быстро смекнул, как развести на деньги влюблённую дуру. Не его, конечно, нет, с Шохиным он был весьма вежлив и терпелив, хвост распушал, как павлин, пытаясь придать себе значимости, а вот Жанку подзуживал, и та активно трепала Косте нервы и душу. С трудом удалось от него отделаться. Не слишком приятным и законным способом, но паренёк из города поспешил исчезнуть, правда, прихватив кругленькую сумму и драгоценности любовницы. За их пропажу тоже Косте досталось, но он стерпел. И тогда уже начал с женой договариваться. Не то чтобы этого очень хотелось, его воля, он бы её до Парижа голой отправил и пешком, но обстоятельства требовали проявить выдержку. И после года нервотрёпки захотелось чего-то беспроблемного, перемежающегося с бурным сексом. Костю даже ребёнок Нины не испугал, к тому же девочка совершенно не мешала, тихий такой ребёнок, единственное, что требовавший, это маминого присутствия днём и утром. Чтобы та ей кашу варила и гулять водила. Его не напрягали постоянные Нинины звонки домой, школьные проблемы и материнские рассуждения о необходимости хорошего образования. Особенно, если до этого Нина из него все силы выжала, в прямом и переносном смысле. У неё вообще была потрясающая способность говорить о важнейших вещах сразу после секса. А потом ещё удивлялась и сердилась из-за того, что он всё пропустил мимо ушей.
Но её признание всё испортило. Костя ещё после её оговорки по телефону напрягся, но понадеялся, что она сама осознала неуместность произошедшего, и постарается в дальнейшем не менять правила игры на ходу. Но, к его неудовольствию, Нина голосу разума, если тот и попробовал подать голос, не вняла, и всё испортила. И какой реакции она, интересно, ждала?
Что он расчувствуется, поцелует её в лоб, благословит… на что-то, чёрт знает на что! Они были знакомы два месяца, он изначально озвучил ей свою позицию, не хотел никаких обязательств, а то, что она танцевала в «Тюльпане», никакого отношения к этому не имело, хотя она и обвиняла его в этом раз за разом. Да плевать ему! Точнее, не плевать, каждый раз, как он видел её танцующей, от желания в глазах темнело, и он был уверен, что с большинством мужчин в зале происходило то же самое, но к ним он не ревновал. Его устраивало, что Нина не раздевается, что это раздражает других, разочаровывает; устраивало, что многочисленные приятели смотрят на неё с откровенным желанием, но она вся принадлежала ему, и никто не смел спорить. С ним, вообще, никто не спорил. Он её защищал, он о ней заботился, он её обеспечивал. Но ей этого показалось мало. Ох уж эти женщины. Им всегда мало. Даже если на них женишься, они находят, к чему придраться и из-за чего расстроиться.
А Нина не просто взбрыкнула, она обвинила его в том, о чем он даже не помышлял. А он ведь очень старался всё наладить, он давал ей все возможности замолчать, передумать и продолжить с того места, где они остановились. Костя на самом деле этого хотел. Чтобы она закрыла рот, выкинула из головы все глупости, и все снова стало бы просто и понятно. Ему нравилось её баловать, нравилось, когда она сияла, как новенький бриллиант, когда смеялась так, что хотелось улыбнуться в ответ, хотя его редко смешили женские шутки. Это всё, что было нужно.
Как он и говорил: её благоразумие. Вот только с чего он взял, что в этой милой головке есть хоть немного этого самого благоразумия — не понятно. Было бы оно, Нина не вляпалась бы в работу в «Тюльпане», до этого не отпустила бездумно мужа в столицу, а перед этим не вышла бы за этого придурка замуж. Костя навёл о нём справки, даже заглянул на пару сайтов, воочию увидеть, что представляет из себя Павел Ледов, и, если честно, не впечатлился. Танцевал тот, возможно, и неплохо, Шохин не слишком в этом разбирался, но взгляд у парня был чересчур жадный, до всего, до чего никак не получалось дотянуться. А Нина его ещё оправдывала.
Говорила, что: «Паша упорный, Паша достоин, она за Пашу рада». Шохин всегда предпочитал отмалчиваться, выслушивая всё это, но когда этот бывший муж на несколько дней завис у неё на квартире, из себя вышел. И опять же оказался непонятым. Потому что мириться-то она пришла, и даже прощения попросила, но после он снова услышал от неё не то, что хотел. Она всё равно бывшего жалела и старалась понять.
Только его она понять не пыталась. Конечно, его-то зачем?! У него можно на нервах поиграть, на нём можно сорваться, а потом ещё обидеться за то, что он, видите ли, не проникся её обидой.
Позвонила бы бывшему и наорала бы на него.
Когда Костя сел в машину и хлопнул дверью, Ваня в некотором удивлении оглянулся на него через плечо. Правда, тут же отвернулся и лишь отстранённо поинтересовался:
— Домой, шеф?
— Да, давай домой.
Костя съехал немного на сидении, устроил голову на подголовнике и закрыл глаза. И всё это ради того, чтобы не оборачиваться на двери «Тюльпана».
Но как Нина сегодня танцевала! И какой после был секс. Десять минут за все последние два месяца. А Вадику он мозги вправит, чтобы женой занимался, сосунок, а не тянул руки, куда не следует. Правда, при таком раскладе придётся рассориться с доброй долей приятелей. А всё из-за кого? Неблагодарная и истеричная девка. Он ли для неё не делал?
