— Я слушаю. Квартира Шохина. — Запрыгала на одной ноге, когда большому пальцу стало больно, поморщилась, и повторила: — Я вас слушаю.
В трубке молчали, после чего заговорили голосом Татьяны Смирновой. Нина её голос даже по телефону узнала, ни с кем бы не спутала.
— Милочка, Константин Михайлович дома? Никак не могу до него дозвониться.
Нина сдула со лба чёлку, а из-за взрыва раздражения при звуках голоса этой женщины, никак не могла решить, как себя повести. Быть вежливой или послать её куда подальше?
— Конечно, нет. Костя на работе. А вы по какому вопросу?
— На работе? — Видимо, Смирнова всё-таки удивилась её тону, и насторожилась, судя по заминке. И, не привыкшая ходить вокруг да около, поинтересовалась: — А вы кто?
Нина потаращилась в угол, прищурилась. Затем решила удивиться её неосведомлённости.
— Нина. А вы кто?
— Нина?
— Девушка, извините, но мне некогда выяснять банальные вещи, мне ещё ребёнка из школы забирать. Косте что-нибудь передать? Тогда представьтесь. Я запишу. — Сказала это с едва слышимым смешком, тоном игривой секретарши.
— Нет, спасибо, — скрипуче проговорила Смирнова, отключилась, а Нина хмыкнула, отчаянно отмахиваясь от дурного предчувствия, и положила трубку. И даже придумала отличное оправдание, которое и озвучила, когда два часа спустя Шохин неожиданно заявился домой и, долго не сомневаясь, напомнил ей о звонке Смирновой и поинтересовался, что за интересный разговор у них произошёл. Нина же про себя подивилась чужому нахальству: вот она бы ни за что не стала атаковать мужчину звонками, напав разок на другую женщину, которая знает о нём, куда больше, чем она. Но Татьяна Смирнова ни в чём на неё похожа не была. И если что-то было нужно, она этого добивалась. Хотела поговорить с Костей, и поговорила.
А в ответ на вопрос Кости, Нина удивлённо хлопнула ресницами.
— А это она звонила? Надо же… Я не поняла. Она не представилась. Наверное, живёт в уверенности, что на каждом телефоне в этом городе загорается красная лампочка, как только у неё возникает мысль набрать номер.
Шохин ослабил галстук и расстегнул пуговицы на жилетке. Усмехнулся.
— Нина.
— Что? Я, правда, её не узнала! Предложила оставить тебе сообщение, а она не захотела.
— Наверное, она не захотела тебя задерживать, тебе ведь нужно было забирать из школы ребёнка, — с заметным ехидством прокомментировал он. — Кстати, где ребёнок?
Нина выровняла статуэтки, расставленные на секретере.
— Я скоро за ней поеду.
— Ага.
Она повернулась к нему.
— Костя, прекрати надо мной смеяться. Я чуть палец себе не отшибла, пока бежала к телефону.
Если бы знала, что это она звонит, проигнорировала бы. Можно подумать, большое удовольствие с ней общаться. А ты приехал в середине дня из-за неё?
— Нет, конечно. Я хочу кое-что обсудить с тобой. Пока мы одни. Сядешь?
Нина присела на диван, красиво сложила руки, потом поняла, что ищет наиболее выгодную позу, и постаралась расслабиться. Не утерпела и спросила:
— Что ты ей сказал?
— Я должен ответить?
— Да, — без всякого сомнения сказала она.
— Потому что ты хочешь это знать?
— Да.
— Ну, скажем так: мы с ней друг друга не поняли. Точнее, она отказалась меня понять, но тебя это никак тревожить не должно. Так нормально?
Нина пару секунд осмысливала его слова, затем кивнула.
— Замечательно. И, надеюсь, на этом мы эту тему закроем. — Она открыла рот, желая что-то сказать, но Костя её перебил: — И я хочу, чтобы ты помнила о том, что у меня банально нет времени на двух женщин.
Рот Нина закрыла, соблаговолила кивнуть.
— Что ты хотел мне сказать?
— Я думал о нашем утреннем разговоре. И о вчерашнем тоже. — Нина дыхание затаила, боясь ему помешать. Хотя, сердце взволнованно забилось, и Нина даже поёрзала, разнервничавшись. А Костя подошёл, наклонился к ней, облокотившись на спинку дивана. Она чувствовала его дыхание у своего уха, но головы не поворачивала, боялась встретить его взгляд и понять, что всё плохо. — Мне с тобой хорошо, малыш. И мне плевать, кто и что говорит. Но я знаю, что тебе нет. Ты из-за этого дёргаешься, переживаешь. И я готов попробовать всё изменить. Я не говорю о совместной жизни, в конце концов, если не уживёмся — разъедемся. Но пока предлагаю вам остаться здесь.
— Пока?
— К весне следующего года я сдам жилой комплекс на Сурикова, хороший район, зелёный, и школа недалеко. Ты сможешь сама выбрать себе квартиру.
Нина повернулась к нему.
— Ты даришь мне квартиру?
— Когда дом достроят, — уточнил он.
Нина рискнула улыбнуться.
— Это всё равно хорошо. Строящаяся жилплощадь лучше, чем ничего.
— Я тоже так считаю.
— Спасибо. — Она обняла его за шею и поцеловала в щёку. Потом потёрла место поцелуя, стирая помаду.
Он изучал её лицо, взгляд был чересчур серьёзным, Нина даже забеспокоилась.
— Что?
— Я не хочу, чтобы ты работала.
Вот тут Нина задохнулась. В первый момент отодвинулась, занервничав, потом тихо спросила:
— А Витя?
— Я с ним поговорю. Всё устрою.
Она приложила руку к груди, понимая, что такого чувства облегчения не испытывала никогда в жизни, даже пусто как-то стало внутри. Пусто и легко. Отвернулась, снова к Косте повернулась, крутилась, как волчок, затем приложилась лбом к его плечу.
— Я думала, это никогда не кончится.
Он поцеловал её за ухом, потом в висок, Нина зажмурилась и крепко обняла его за шею.
— Я так люблю тебя.
— Ты прожила со мной один день. Зная себя, боюсь, твоя любовь закончится быстрее, чем ты думаешь.
Она взъерошила его волосы, провела пальцем по горбинке на носу.
— Замолчи, наконец. Ты портишь каждый трогательный момент.
Костя улыбнулся.
— Вот, в ход пошли мои недостатки. Ты сможешь жить без танцев?
Нина печально улыбнулась, и призналась, ощущая разочарование:
— Я их почти ненавижу.
— Я спать спокойно не могу с тех пор, как узнала, — гневным шёпотом проговорила Нина, приоткрыв один глаз. Покосилась на Грету, которая лежала на соседнем кресле, но та осталась безучастной к потрясению, прозвучавшему в голосе Нины. — У Вити просто совести нет.
Грета дождалась, пока девушка-косметолог закончит наносить маску на её подбородок, и тогда уже сказала:
