— Сегодня идём собирать землянику, — сообщила она Ване после завтрака. — Она точно поспела на той полянке, что мы видели вчера. Ты футболку так и не переодел?
— Алёна, у меня больше нет «Человека-паука»! А я хочу ходить сегодня с ним.
Алёна вздохнула. Остановилась на крыльце, на мальчика посмотрела.
— Хорошо, — сказала она в итоге. — Поход в лес твоя футболка как раз переживёт. Но к обеду переоденешься, хорошо?
— Нужно всегда быть чистым?
— Да. И умытым. И причёсанным. И вежливым. И ещё…
Ваня взял её за руку.
— Я сразу столько не запомню.
Алёна глаза к нему опустила, улыбнулась.
— Иногда ты становишься очень похожим на папу. Такой же хитрый.
— Папа умный.
— Одно другому не мешает.
— Как это?
Алёна посмотрела на небо. Потом пообещала:
— Я тебе вечером объясню, хорошо?
Собирать ягоды Ваня не слишком любил, ему на это терпения не хватало. Сначала он вместо банки клал ягоды в рот, а когда наедался, принимался искать себе более интересное занятие. Алёна ему не мешала, крупные ягоды собирались быстро, а мальчик был занят, заинтересован, а это самое главное. А ещё окончательно перепачкался, и уже становилось сомнительно, что футболку с «человеком-пауком» можно будет спасти. Ваня ещё и руки об неё несколько раз вытер, и на ткани чётко проступили ягодные разводы.
— Ты так много насобирала? — удивился он, когда увидел целую банку земляники.
— Так я не ела, — поддразнила его Алёна.
— А что мы теперь с ней делать будем?
— Принесём домой и папу угостим. А то он из кабинета своего почти не выходит.
Ванька весело заскакал по дорожке, остановился только когда увидел впереди стройку и рабочих. Те на них оглянулись, кивнули в знак приветствия, но достаточно сдержанно, только один из них, мужчина в возрасте, вполне добродушно заметил:
— Хороший день для ягод.
— Да, спасибо, — улыбнулась Алёна в ответ. — Здесь, кроме нас, собирать некому.
Павел ругал её за то, что она общается с рабочими, говорил, что это лишнее, и доказать ему, что доброжелательность должна быть присуща любому человеку, было невозможно. Он говорил о необходимости держать дистанцию с чужими людьми, а она считала это грубостью. Ей ничего не стоит перекинуться парой фраз с любым человеком, пусть и с рабочим, которого она, возможно, больше никогда не увидит. И Ване, кстати, совсем не помешает это понять. Мальчик чужих людей сторонился, и не из-за своего характера, Ваня был открытым ребёнком, скорее это был недостаток общения в его жизни в целом. У него был ограниченный круг знакомых, в основном родственников, а что делать при появлении чужих людей, Ваня не знал. Особенно, если это первые встречные, он даже здороваться зачастую забывал, только молча на людей смотрел. Наверняка, Павел считает это правильным, думая о безопасности сына, а вот о последствиях вряд ли задумывается.
Хотя, кто она такая, чтобы влезать в воспитание чужого сына? Поэтому и молчала, никого жить не учила.
Землянику решено было есть с молоком. Решено это было Алёной, потому что Ване этот вкус был незнаком. И она отправилась на кухню, за молоком и белым хлебом, и, видимо, этим тоже вызвала некоторое неудовольствие со стороны Альбины Петровны. Все эти дни Алёна на кухню не заходила, теперь это была чужая территория, да впрочем, и необходимости не было, домоправительница угадывала все пожелания хозяев и гостей дома, а тут Алёна вошла на кухню, и все разговоры тут же смолкли.
— Вы что-то хотели? — спросили у неё с явным намёком на подозрение.
Алёна окинула быстрым взглядом кухню и людей, что здесь находились. Поваром оказалась женщина средних лет при пышных формах, за столом пили кофе две девушки, что занимались уборкой в доме, и садовник, мужчина в годах, которого все звали Максимыч. Алёна остановилась в дверях, посмотрела по привычке на Альбину Петровну.
— Да, мне нужно молоко, немного белого хлеба и сахар. Хочу Ваню земляникой с молоком накормить.
Альбина Петровна стояла и молча смотрела на неё, кажется, раздумывала, а вот повариха поспешила к холодильнику. Улыбнулась.
— Конечно, конечно. Мальчику наверняка понравится.
— Надеюсь.
— Много собрали? — спросил садовник.
— Банку набрала, пока Ваня бегал, — улыбнулась Алёна.
Из холодильника достали бутылку молока, в плетёнку положили хлеб и поставили глубокую тарелку. Алёна за этими приготовлениями наблюдала, а потом, видимо, чёрт дёрнул её за язык.
— А молоко в магазине берёте?
— Конечно, — ответила ей Альбина Петровна. — Вы предпочитаете другое?
— Нет, просто… Здесь вокруг деревни, думаю, стоит брать молоко там, настоящее. Пока есть возможность. Ване будет полезно, магазинное он и в Москве попьёт. Да и творог, наверняка, здесь можно купить.
Пока она говорила, повар согласно кивала головой, а вот Альбина Петровна сверлила Алёну придирчивым взглядом. Алёна снова влезла не в своё дело.
В гостиную она вернулась с подносом. Ваня валялся на диване, раскинув руки, и время от времени дёргал Роско за ухо. Тот не злился, только огромной головой мотал, даже не вздыхал. Но когда Алёна вошла, Ваня вскочил и оставил пса в покое.
— Что мы будем делать?
— Сейчас тебе вкуснятину сделаю, — пообещала Алёна. И попросила: — Иди, папу позови, его тоже накормим. Он в кабинете.
Ванька убежал, а Алёна принялась насыпать ягоды в тарелки.
— Что вы опять затеяли? — спросил Павел, появляясь в столовой через пару минут. Сына за руки от пола приподнял, тот засмеялся и замотал ногами в воздухе.
— Мы набрали земляники, — похвастала Алёна, — сейчас будем её есть.
Костров хмыкнул. Усадил сына за стол, сам сел и поднял голову, чтобы Алёне в лицо заглянуть.
— И ради этого я прервал разговор с Испанией?
— Именно. Чувствуете, какой запах?
Ванька полез пальцами в банку за ягодами, а Павел, пока сын не видел, погладил Алёну по спине. Та плечами повела, кинула на Кострова укоризненный взгляд, но он ему не внял. Пока Алёна сама за стол не села, его рука так и гуляла по её спине и ниже. А она села и поторопила:
— Ешьте, ешьте.
Павел улыбнулся её энтузиазму, на сына посмотрел. Спросил того:
— Вкусно?
Ванька съел первую ложку и быстро закивал. А Алёна довольно улыбнулась.
— Я в детстве больше всего любила землянику с молоком. Ничего вкуснее в жизни не ела.
Ваня посмотрел на неё.
— А конфеты?
— А конфет не было, — ответила она. Её улыбка была чересчур воодушевлённой, но это лучше, чем пускаться в объяснения. Павел и без того кинул на неё задумчивый взгляд, правда, ничего не сказал. А она, чтобы перевести разговор на другую тему, сказала:
