Тот ничего не ответил, вышел за ворота, только калитка громко хлопнула, закрываясь за ним. Гришка выждал ещё секунду, потом направился ко мне, одним прыжком преодолел три ступеньки крыльца. Обнял меня за плечи.
— Что ты стоишь на холоде?
Мы вошли в дом, я с некоторой опаской наблюдала за тем, как он раздевается: он был зол и порывист. Куртку снял и буквально швырнул её на стул.
— Зачем он приезжал?
— Поговорить.
— Да? — недоверчиво усмехнулся он. — С кем?
Я промолчала, глаза в пол опустила. А Гришка вдруг пробормотал, в некоторой растерянности, и я прекрасно поняла, что эти слова относятся не ко мне:
— Сдурела совсем баба.
Вид он имел решительный, шагнул к лестнице, а я его за руку схватила.
— Гриш, не ходи к ней.
Он притормозил, но на меня не смотрел, раздумывал. А я сказала:
— Я сама. А ты иди к детям.
Он руку в кулак сжал, пристроил его на перилах, и некоторое время смотрел на него. В конце концов, кивнул.
По лестнице я поднималась медленно, внутренне понимая, что Алёне нужно дать время. Мне бы на её месте оно было ой как нужно. Шла по коридору к их с Гошей спальне и прислушивалась, но ни плача, ни сдавленных рыданий слышно не было. Всё-таки Алёна очень сильная. Я осторожно в дверь поскреблась, ничего не услышала и, наконец, рискнула в комнату заглянуть. Алёна сидела на краю постели, спиной ко мне, прижав ладони к лицу, и, кажется, не дышала. Была очень напряжена, словно окаменела. Я в комнату вошла и остановилась у порога, выжидая. Прошла минута, прежде чем Алёна выпрямилась, сделала глубокий, пусть и судорожный вдох, и надтреснутым голосом сказала:
— Всё. Со мной всё хорошо. Прошло… — Она вытерла слёзы, носом хлюпала, затем бросила на меня короткий взгляд через плечо. — Подрались?
— Нет. Серёжа цел и невредим. Уехал, — добавила я для весомости.
— Замечательно. — Она с кровати поднялась, подошла к зеркалу, посмотрела на себя. — Не надо Гоше говорить, что он приезжал.
Я кивнула. Кто я такая, чтобы спорить с таким решением?
— Гришку попросишь?
— Попрошу, — согласилась я.
— И не слушай, что он тебе говорить будет.
— О чём?
Алёна сглотнула, схватилась за щётку для волос, покрутила её в руке, вроде бы не зная, что с ней делать.
— О нас с Серёжей. Это было очень давно. Всё в прошлом.
Судя по тому, что я видела и слышала совсем недавно, я не могла сказать, что всё в прошлом. И, наверное, на моём лице была написана степень моего недоверия к её словам, потому что Алёна вдруг оправдываться принялась.
— Я люблю мужа. У нас хорошая семья, дети, дом… полная чаша. Что ещё нужно, правда? А Серёжка… Просто иногда жаль несбывшуюся мечту. Жаль, что всё получается не так, как мы хотели в юности. А ведь были уверены, что правы, и по-другому быть не может.
— Алёна, я никогда не видела его таким, — призналась я.
А она занервничала, слабо улыбнулась, отвернулась, а затем и вовсе плечами пожала.
— Каким? Дураком влюблённым? Таким он был в двадцать лет. Сейчас, конечно, изменился.
— Мне жаль, — вырвалось у меня.
— Мне тоже. — Она повернулась ко мне и посмотрела открыто. — Но я всё равно не жалею, что выбрала Гошу. Я с ним счастлива. А с Серёжкой нет. Даже если бы представился шанс… вернуться и что-то изменить, поступить по-другому, я бы снова выбрала Гошу. Время показало, что я не ошиблась. Хотя, только Бог знает, как я боялась ошибиться. Всё в этой жизни, Насть, проверяется опытным путём.
— Он обижен сейчас.
Алёна с готовностью кивнула.
— Обижен, зол, он в бешенстве. Женщина, которую он считал своей, снова отказалась от его стараний и денег, и захотела банальную вещь — семью. Он так и будет мыкаться, пока сам не захочет того же. Но когда это случится?
Я машинально ладонь на живот положила, задумалась о муже, после чего плечами пожала.
— Гриша поэтому тебе ничего не рассказывал про меня? Не хотел, чтобы ты знала, чью жену он в твой дом привел, — догадалась я.
А Алена лишь слабо усмехнулась.
— Хитрец. Что еще скажешь?
— А если бы ты знала? — задала я осторожный вопрос.
Алена взглянула на меня расстроено.
— И ты не веришь?
я поспешила отказаться от своих подозрений.
— Главное, чтобы ты себе верила.
Снизу послышался зычный Гошин голос.
— Я дома! Голодный!
В первую секунду я заметила на лице Алёны панику, но она быстро взяла себя в руки и даже сделала попытку улыбнуться. — Пойду встречать мужа.
Я вышла из комнаты вместе с ней, спускалась неторопливо, наблюдая за тем, как она Гошу обнимает. Обратила внимание на Гришку, который стоял, сложив руки на груди и сурово на сестру посматривал. Я поймала его взгляд и едва заметно покачала головой, запрещая ему вносить разлад в чужую семейную жизнь, даже из благих, как ему кажется, побуждений. Гришка пренебрежительно фыркнул и вернулся в гостиную.
Чтобы скрыть от Гоши Гришкино дурное настроение и не нарваться на ненужные вопросы, я увлекла Сулиму пораньше в нашу комнату. Спать мы не собирались, Гришка торчал у окна и курил, а я листала книгу для беременных, которую вчера обнаружила на книжной полке в спальне Алёны. Листала и на любимого поглядывала.
— Почему ты мне раньше не сказал? — не выдержала я в конце концов.
— Что? — мрачно отозвался он. — Что моя сестра и твой муж в стародавние времена клялись друг другу в вечной любви?
— А они клялись?
— Это легенда, солнце.
— А, то есть никто точно не знает.
— Да они сами не знают. Не помнят уже.
— А почему расстались?
Гришка выкинул недокуренную сигарету, окно закрыл и повернулся ко мне. Усмехнулся странно.
— Ты точно хочешь знать?
— Ну, раз спрашиваю…
— Алёнка долго-долго задавала Серёге один и тот же вопрос. — Я глаза на него подняла, когда Гришка замолчал. А он пояснил: — Что для него важнее: она или деньги.
Мы взглядами встретились, я поняла, насколько Гришка на взводе, и поэтому лишь безразлично улыбнулась, демонстрируя ему своё спокойствие.
— Понятно.
— Что тебе понятно?
— Что ты не учишься на чужих ошибках.
Вместо того, чтобы вспылить, Гришка подошёл к кровати и сел, повернувшись ко мне спиной. Казался не на шутку огорчённым и обеспокоенным. Я выждала немного, потом погладила его по спине.
