– Ну, у Пушкина помнишь: «…Мамонт в сумерках крадется вдоль дороги столбовой…»?
– Мне никогда не нравился Пушкин.
– Постойте, – прервал разговор Тютюнин. – Надо же что-то придумать. Я же не могу писать в накладной – мамонт. Их же нет давно.
– Напиши – медведь, – подсказал Кузьмич.
– Да великоват он даже для медведя.
– Тогда пещерный медведь. Тот будет в самую пору.
– Точно?
– Точно.
Сергей пожал плечами, и они с Кузьмичом перетащили за прилавок всю шкуру.
– Держи – две тысячи рублей! – торжественно объявил Серега.
Диггер так обрадовался, будто выиграл джек-пот.
Остававшиеся в приемке старушки тоже поразились такой огромной сумме и стали смотреть на бомжа с некоторым уважением.
– Внимание! Всем оставаться на своих местах! Это ограбление! – воскликнул какой-то человек, заскочив в помещение приемки.
Стоявшая к нему ближе других старушка с разворота ударила его кулаком в живот, грабитель согнулся, судорожно ловя ртом воздух.
– Не бейте его больше! – успел предупредить Тютюнин. – Это мой друг Окуркин. Просто у него шутки дурацкие.
Вскоре все клиенты получили свои деньги и разошлись. Остался лишь Леха, который постепенно приходил в себя.
– Что за день такой, – произнес он сдавленно. – Вот и в магазине то же самое было… Никто уже не понимает шуток… Никто…
– Познакомься, это мой помощник – Кузьмич. Он скоро женится.
Окуркин, все еще держась за живот, подошел ближе и протянул Кузьмичу руку.
– Поздравляю…
– Спасибо.
– Я ведь чего зашел-то, Серег. – Ну?
– Я начал консультации.
– Чего начал?
– Консультации по травам.
– А-а, – протянул Тютюнин. – И как?
– Кое-что уже вырисовывается.
– Ребята, если вас интересуют травы, спросите лучше у меня, – неожиданно предложил Кузьмич.
Сергей и Леха с удивлением уставились на младшего приемщика.
– Так ты не только по дихлофосу петришь, Кузьмич? – уточнил Тютюнин. – Ты и в травах тоже?
– Ха! Что значит смыслю? – Кузьмич подбоченился. – Я эту грамоту в Тибете пять лет постигал. Я тебе разве не рассказывал?
– Не-э-эт, – покачал головой Тютюнин.
– Как-нибудь расскажу. А в чем ваша проблема?
– Мы хотим… – Сергей посмотрел на Леху, тот кивнул, давая добро на разглашение тайны. – Мы хотим спиртовую настойку малость подправить.
– Спиртовую настойку? И много?
– Настойки много, только пить ее нельзя.
– Да нет такой настойки, чтобы ее нельзя было пить! – уверенно возразил Кузьмич. – Или есть? – уточнил он, увидев ухмылки Тютюнина и Окуркина.
– Есть такая настойка, Кузьмич, есть, – со вздохом произнес Окуркин.
– И что, плющит сильно?
– Да не то чтобы плющит… Крышу напрочь срывает…
– И не только срывает, – добавил Серега, – а просто будто и не здесь ты вовсе.
– А где? – загорелся Кузьмич, понимавший толк и в крысином яде, и в дихлофосе.
– Этого головой не осилить. Ты пока женись, Кузьмич, мы тебя позже подключим… распорядился Серега. – Ой, мои яйца!
Он бросился к молочному нагревателю и, проверив температуру, облегченно вздохнул:
– Главное, что не перегрелись.
– Я посмотрю? – спросил Леха.
Серега кивнул. Окуркин с особой осторожностью, будто ему показывали первенца, приподнял крышку молочного нагревателя и улыбнулся.
– Фламинги… Ишь ты. Как родятся, дашь на развод?
– Об чем разговор, – развел руками Тютюнин. – Если бы не ты, у меня бы и ямы для пруда не было.
– Это точно.
В служебную дверь приемки поскреблись. Серега уже знал, что это Фригидин.
– Войдите! – крикнул он.
Фригидин сначала чуть приоткрыл дверь, затем просунул в образовавшуюся щель свою потную мордочку и лишь после того, как внимательно изучил обстановку, появился весь.
– Здравствуйте, товарищи по оружию… – начал он издалека. – Я слышал, Сергей, у вас проблемы со здоровьем?
– Какие такие проблемы? – простодушно удивился Тютюнин.
– Ну, это… – Бухгалтер смущенно зачертил носком ботинка по полу. – Ну, будто бы вы что-то там прищемили или отбили…
– Слухи это.
– Слухи? – На лице Фригидина отразилось разочарование. – А то я вам мази вазелиновой принес – вот возьмите, можете применять для бритья.
– Ты лучше скажи, чего у тебя такая морда красная, Фригидин?
– Красная? – На лице бухгалтера расцвела улыбка. – Это потому, что я лихо отплясывал под любимые мелодии. Подождите, я вам сейчас покажу…
С этими словами он выскочил из приемки и через несколько секунд притащил СВ-проигрыватель с экраном.
– Вот, смотрите и слушайте.
Фригидин запустил музыку и стал отвратительно кривляться, повторяя движения крупного мальчика лет шести, который то же самое выделывал на экране.
– Это моя любимая группа «Руки вверх». Правда красиво?
– Красиво, только вали отсюдова.
Фригидин выключил проигрыватель и, совершенно не обидевшись, спросил:
– А чего вы сегодня напринимали? Я гляжу эдакая куча в углу валяется! Можно я в накладную загляну?
– Ну загляни.
Фригидин сунул в документы нос, поводил им из стороны в сторону, а затем сказал:
– И что же я вижу? «Медведь пещерный». Как это может быть? Их же давно нет в природе. Последнего пещерного медведя, к вашему сведению, пристрелил Нестор Иванович Махно, уходя от конницы Буденного.
– А что же нам было писать мамонт?
– А что сказал клиент?
– Клиент не в теме.
– Ну не знаю. Можно перевести в собак. Скажем, написать – тридцать семь собак вьючных. Или овцебыками померить.
– В овцебыках сложно мерить, уж больно они животные таинственные, – покачал головой Кузьмич.
– А вы, простите, откуда знаете? – тут же поинтересовался Фригидин.
– Я на Новой Земле на полигоне семь лет отслужил. Я вам разве не рассказывал?
– Ладно, без тебя разберемся, – теряя терпение, проворчал Тютюнин и вытолкал Фригидина из приемки.
– Это что за овощ горький? – поинтересовался Леха, до этого молча наблюдавший Фригидина в естественной среде.
