— Это случилось очень давно, и многие годы я не думал о той катастрофе, пока не услышал, как визжат подростки, прыгая с утеса. И тут воспоминания вернулись. Стоило мне увидеть, как вы направляетесь к ступеням, ведущим наверх, меня охватил страх за вас. Я боялся, что может произойти еще одна трагедия.
— Понимаю. И какая же я идиотка: надо было сказать вам сразу, что не собираюсь принимать участие в этой затее.
— Вы же не знали, кто я и что замышляю. К сожалению, с людьми происходит немало неприятных вещей, что вынуждает нас защищаться.
Жасмин огляделась вокруг, словно только что заметила других посетителей, и предложила:
— Почему бы нам не продолжить разговор в машине по дороге домой? Мы уже здесь не одни.
— Вы правы. И все глазеют на вас. Узнают ли они вас после того телеинтервью или нет, но вы всегда будете привлекать внимание. Как это было с вашей бабушкой Меган.
Она взглянула ему в глаза.
— Реми, должно быть, рассказывал вам о ней.
— Он сказал лишь, что вы напомнили ему Меган и поэтому он не смог вам отказать. Он любил ее?
— Да, — прошептала Жасмин. — Вы догадались?
— Реми не смог этого скрыть.
— Дедушка боялся, что Реми так никогда и не перестанет ее любить. — Она отвела взгляд. — Идемте.
На обратном пути, проезжая мимо земель, которые Жасмин собиралась приобрести, Люк ненадолго остановился, съехав на обочину. Ночь уже накрыла поля, почва которых так высоко ценилась цветоводами. Но, взглянув на море, виднеющееся вдали, Люк подумал, что у Грасса есть и другие уникальные достоинства. Нежный ветерок, дующий от воды, ерошил волосы Жасмин. В темноте мерцали огни вилл. Все вокруг, казалось, проникнуто каким-то неуловимым очарованием.
Не глядя на спутницу, Люк сказал:
— Неужели вы в самом деле сможете бросить все это и оставить Реми нести бремя в одиночку?
— Он возвращает себе свою жизнь. И у него есть семья, чтобы ему помочь. А меня дома ждут родные.
Люк повернулся к ней:
— Почему тот ваш мужчина не был с вами на Геронисосе?
Жасмин не смотрела на него, но Шарьер почувствовал, что ее спокойствие притворное.
— Разведение скота похоже на выращивание растений. Перефразируя ваши слова, можно сказать, что скотовод не может надолго оставить свои стада.
— Даже ради любимой женщины? Он разведен и у него есть ребенок?
Она удивилась:
— Почему вы спрашиваете об этом?
— Это вполне логичный вопрос. У хозяина ранчо всегда есть управляющий, который в его отсутствие позаботится обо всем. Но гораздо труднее куда-то уехать, если отвечаешь за ребенка. Он предложил вам выйти за него замуж и воспитывать его ребенка? Ведь, учитывая, как вы собираетесь поступить, надо понимать, у вас есть уважительная причина.
— Ради бога, Люк…
В голосе Жасмин прозвучало смятение. Он кинул на нее взгляд.
— Не понимаю, как мужчина, собирающийся на вас жениться, может оставить вас в одиночестве даже на секунду? Как вы можете любить его по-настоящему, если большую часть времени находитесь вдали от него?
Жасмин не могла подыскать ответ, и это еще больше убедило Люка, что она что-то скрывает. Что ж, он подождет, пока они окажутся в более уединенном месте, чтобы выяснить, что творится в ее душе. Пропустив пару машин, Шарьер снова выехал с обочины на шоссе.
Когда он остановился перед домом Жасмин, она потянулась, чтобы открыть дверь машины.
— Осторожнее. Я еще не заглушил двигатель, — предупредил Люк. — Почему вы ведете себя так, словно меня боитесь?
— Это не страх. Просто я не хочу больше отнимать у вас время.
— Вы ответили бы точно так же, даже если бы не было мужчины, ожидающего вашего возвращения?
— Да!
— Так я вам интересен только тем, что могу быть вам полезен.
Лицо Жасмин застыло.
— Я пришла к вам с деловым предложением. И вы знаете, как сильно и вам благодарна за вашу помощь…
— Но все это лишь ради дела, и вы не собираетесь ни с кем флиртовать, даже если в данный момент вас и вашего любимого разделяют тысячи миль?
В ее голубых глазах отразилось тревожное беспокойство.
— Чего вы хотите от меня?
— Как насчет честности?
— Я честна с вами. — Голос Жасмин дрогнул.
— Черта с два вы честны! — яростно прошептал Люк.
Не в силах больше сдерживаться, он притянул ее к себе так близко, что их губы почти соприкоснулись.
— Таких чувств, как к вам, я никогда раньше не испытывал. И я знаю, что вы чувствуете то же самое. Но ваша вина мешает вам признать это. А раз вы испытываете вину, значит, не любите того мужчину с должной силой.
Жасмин приглушенно застонала.
— Я собираюсь вас поцеловать, и тогда мы узнаем, прав ли я.
Он накрыл ее губы, и они разомкнулись под немой мольбой его губ. В следующий миг она начала целовать его в ответ так жадно, что у Люка перехватило дыхание.
Он так долго мечтал об этом поцелуе и теперь не мог остановиться. От пылкого отклика Жасмин их все больше затягивало в омут страсти, пока оба не застонали от удовольствия.
Люк настолько был без ума от этой женщины и зашел уже так далеко, что запротестовал, когда она вдруг отпрянула от его губ.
— Прекратите! — воскликнула она, затем, тяжело дыша, высвободилась из его объятий и откинулась на сиденье. — В глубине души я подозревала, что вы назначите цену за вашу щедрость. И она будет измеряться вовсе не деньгами. Надо ли полагать, что это и есть желанная для вас расплата за то, что вы поступились своими правилами, чтобы мне помочь?
Воспользовавшись тем, что вопрос застал Шарьера врасплох, Жасмин выскочила из машины.
Даже не попытавшись ее остановить, он прищурился и ответил:
— Теперь мы знаем правду, не так ли? Секунду назад вы были в моих объятиях, отвечали на мои поцелуи и явно чувствовали даже большую вину, чем мне показалось. Иначе такая женщина, как вы, готовая отказаться от всего ради блага другого человека, никогда не обвинила бы меня в том, что я покупаю ее, чтобы заполучить в свою постель. Надо ли мне напомнить, что вы первая пришли ко мне? На случай, если вы подумали, что ваше праведное возмущение моими действиями — в чем бы вы меня ни обвиняли — все разрушило, уверяю вас: наша договоренность остается в силе. Я — человек слова. Всего вам хорошего.
Когда машина тронулась с места, Люку показалось, что Жасмин его окликнула. Но он был так разгневан, что было ясно: лучше их разговор сейчас не продолжать.
Она смотрела, как его «ягуар» скрывается из вида, понимая, что непреднамеренно нанесла Шарьеру непростительное оскорбление. В тот миг, когда их губы соприкоснулись, Жасмин начала целовать Люка с таким пылом, которого сама от себя не ожидала. И это так испугало ее, что она прервала их поцелуй. Но какой черт дернул ее целоваться так страстно, хотя только что она притворялась, что у нее есть любимый мужчина? А после она еще с такой жестокостью набросилась на Люка за то, что он разгадал ее ложь.
