Жасмин явно обиделась на эти слова. Она вскочила с кресла и начала шагать по комнате.
— Прошу простить, но я всего лишь повторил слухи, которые ходили много лет назад, — сказал Люк, и Жасмин, остановившись, повернулась к нему.
— Реми был красавцем, который привлекал множество женщин, как и его деньги. Да, он любил быстрые машины и разбил несколько из них, потому что обожал скорость и должен был вместе со своим другом Марчелло участвовать в гонках чемпионата Гран-при. Но когда Реми понял, что становится слишком стар для гонок, он сконструировал совершенно революционный гоночный болид. Однако попытка наладить его производство провалилась, потому что Реми не смог найти спонсоров.
— Но он ведь сам был миллионером!
— Нет, у него не было ни гроша за душой. Его отец перестал снабжать его деньгами. Единственный брак Реми закончился разводом, и, да, он слишком много пил. Но все же он был не таким, как о нем говорят.
Голубые глаза Жасмин наполнились печалью.
— Он еще жив?
— Именно так. И живет в Грассе.
— Вы шутите? Не понимаю, почему никто столько лет о нем не слышал?
— Потому что он без всякой шумихи заправляет собственной цветочной плантацией, и его дело процветает.
— У него цветочная плантация, и он никоим образом не связан с семейным парфюмерным бизнесом?
— Нет. Когда-то Реми был неотъемлемой частью этого бизнеса, — произнесла Жасмин с нажимом. — Но его право по рождению было украдено и отдано другому.
Люк был сбит с толку этими объяснениями.
Она кивнула и снова села в кресло.
— Я обращаюсь к вам от имени своего дедушки. Он презирал себя за то, что занимал пост главы дома Ферье. Я здесь для того, чтобы удостовериться, что Реми наконец займет место, полагающееся ему по праву. Я смогу этого добиться, если вы дадите мне заем.
— Но мы уже обсуждали это раньше. Или вы имеете в виду другой заем, лично для вас?
— Для меня, для Реми, для дедушки, для того, чтобы сохранить дом Ферье. Вот ради чего я продолжаю обивать ваш порог.
Новые открытия поставили Люка в тупик.
— Вы мне тут рассказываете настоящую повесть о библейских Иакове и Исаве?
— В некотором смысле да.
— Объясните, как такое могло произойти?
— В этом нет вины ни Реми, ни дедушки.
— А те похвалы, которыми вы осыпали своего деда, они заслуженные?
— Конечно. А все мерзкие слухи о том, что Реми был якобы распутником и мотом, — дело рук одного человека, настоящего чудовища.
— Кого?
— Отца Реми.
Еще больше запутавшись, Люк покачал головой:
— Вы имеете в виду брата Поля Ферье? Не помню его имени.
— Брата Поля звали Гастон. Но отцом Реми был не он, а Поль Ферье, деспот, возглавлявший все эти годы дом Ферье.
— Что?!
Это изумило Люка даже больше, чем недавнее заявление Жасмин о том, что она — внучка Максима Ферье.
В дверь постучали — это Тома принес поднос с бутербродами и салатом. Люк, подойдя к двери, взял поднос и вернулся к столу.
— Спасибо за обед, — поблагодарила Жасмин, беря чашку кофе и бутерброд.
Люк положил себе на тарелку еду, сел и продолжил прерванный разговор:
— Я бы хотел услышать эту историю из наиболее точного источника.
— Я и есть такой источник, — важно произнесла Жасмин, вскинув голову. — Дедушкин отец был из рода Трикорно, а мать — из семейства Вальми.
— Я видел эти имена на дипломе вашего деда.
— Да. После смерти родителей дедушку усыновила сестра его матери, Доминик. Она была замужем за Гастоном Ферье. Они были бездетны, поэтому дали ему свою фамилию. Дедушка вместе с приемными родителями жил в фамильном поместье Ферье в Грассе. В этом же доме жил брат Гастона, Поль Ферье, с женой Розалиной и сыном Реми.
Люк налил себе кофе и спросил:
— Как же они мирились с этой ситуацией?
— Поль настаивал на том, чтобы все жили вместе. Таким образом он держал под контролем секреты семейного бизнеса. Он не хотел, чтобы рецепты духов попали в чужие руки. Этот человек был настоящим деспотом. Он имел неплохое обоняние, но недостаточно хорошее для парфюмера. Гастон пытался заправлять делами, но у него было слабое здоровье. С самого начала именно Реми заботился о цветочной плантации и руководил всем процессом — от дистилляции до маркетинга. Реми обладал особенным талантом: он точно чувствовал, когда пора срезать цветы и готовить их к анфлеражу — извлечению из них ароматических масел. Он знал каждый дюйм своих полей, каждый цветок, каждого фермера, с которым работал. Без Реми дом Ферье никогда бы не стал крупной компанией. Но в результате Поль уничтожил своего сына.
— Каким образом? — удивился заинтригованный Люк.
— У Реми не было тонкого обоняния, а у дедушки оно было.
— Как так получилось?
— Однажды дедушка слонялся по парфюмерной лаборатории и увидел несколько бумажных полосок-тестеров с нанесенными на них различными ароматными эссенциями. К огромному изумлению Гастона, дедушка смог определить некоторые масла в их составе.
— То же самое произошло и с вами!
— Да. Обе семьи были ошеломлены. Обычный человек может различить три-четыре компонента. А одаренный нюхач может определить состав смеси из сотни и более ингредиентов и их точное количество. Даже в детстве этот дар у дедушки проявлялся в гораздо большей степени, чем у других, включая Поля.
— Но если Максим не был его сыном, то как же он унаследовал способность создавать духи? Ведь не мог же он получить ее от своих приемных родителей?
Жасмин покачала головой:
— Невозможно объяснить, почему один человек рождается с таким даром, а другой — нет. По какой-то причине дедушке достался этот талант. И он был единственным нюхачом за все девяносто лет существования компании Ферье, в котором не было генов этой семьи.
— Но он был гением в создании новых ароматов, — начал понимать Люк. — Величайшим нюхачом в своем поколении. И поэтому место настоящего наследника Ферье занял приемный сын?
— Не просто занял чужое место. Поль боготворил его! — воскликнула Жасмин. — Он дарил ему свое время, свою собственность, игнорировал собственную жену, которая к тому времени превратилась в инвалида в коляске. Реми стал почти невидимкой для своего отца, потому что смыслом жизни для него стал мой дедушка. Поль Ферье был ужасным человеком! — Ее голос дрогнул. — Он постоянно держал Реми рядом, заставляя работать на себя, не оставляя ему времени на увлечение гонками и участие в сезонных кубках с его другом, итальянским гонщиком Марчелло. Реми был рабом своего отца.
— Это самая ужасная история подобного рода, какую я только слышал, — пробормотал потрясенный Люк.
