— «Барнурский союз» нам не подходит, — сказал Ферлин. — Я про него плохое слышал.
— Ты прав, солдат, — подал голос полковник. — «Барнурский союз» отовсюду гонят, он потерял семь позиций из десяти. Банки не дают ему кредиты, на что он собирается солдат содержать, непонятно. Банкрот он и войну свою, считай, проиграл…
— Значит всего два, — произнес Джек, придвигая к себе оставшиеся два контракта. Снова закружилась голова, он почувствовал тошноту и даже прикрыл глаза.
— Ну что, сынок, если у тебя проблемы выбора, то мы их сейчас разрешим, — сказал полковник. Джек поднял глаза и увидел в руках отставника старую монету в полторы лиры.
Джек повернулся к Ферлину.
— Ну а почему нет? — сказал тот. — Пусть все решает случай.
— А… врач меня осматривать будет? — спросил Джек, пытаясь как-то отдалить этот волнующий момент.
— А зачем тебе врач? — удивился майор. — Руки-ноги на месте, очки не носишь. Худоват, правда, но на армейских харчах быстро в норму придешь. Итак, господин полковник ждет. «Аркон» — орел, «Тардион» — решка. Годится?
— Годится… — прохрипел Джек.
Полковник подбросил монету, она быстро завертелась в воздухе и, казалось, повисла на невидимой ниточке, словно и не собираясь падать. Джек следил за ней, затаив дыхание, и вскоре почувствовал, что ему уже не хватает кислорода, а монета все крутилась и крутилась.
Полковник хлопнул по столу, прибивая жребий длинной ладонью затем отвел ее в сторону и сказал:
— Решка!
84
На Джеке все было новое — исподнее белье, ушитый френч темно-синего цвета, штаны с отпоротыми лампасами, а вместо сапог настоящие ботинки, которые ему немного жали.
В портфеле, который пролежал в шкафу неизвестно сколько лет и который мать покупала еще в молодости, имелась смена одежды и еда на целую неделю — жирное мясо, жареные ломти картошки и маринованная речная осока.
— Как мать? — спросил Ферлин, поглядывая на уходящую в сторону Нура дорогу.
— Поплакала, — со вздохом ответил Джек.
— Деньги отдал?
— Ну конечно. Только она еще сильнее залилась, испугалась. Откуда, говорит, такие деньжищи. Вы, говорит, не разбойничаете там с Ферлином? Представляешь?
— М-да, — кивнул Ферлин.
— Тысяча четыреста семьдесят… Тысяча четыреста семьдесят… Так и повторяла. А представляешь, если бы я ей сначала все деньги показал?
— Сам-то ты как?
— Да так, будто у меня все отбито, ничего не чувствую.
— Пустяки, в дороге растрясет. Вам до Ловенбрея триста пятьдесят километров катить.
— Долго, наверное?
— Не думаю. Скоростной трейлер бежит быстро.
— Быстрее твоей машины?
— Значительно быстрее. Может под две сотни километров в час делать на хорошей дороге.
— А людям там как? Голова не кружится? — забеспокоился Джек.
— Нормально людям. Комфортные условия, удобные сиденья и даже кровати.
— Кровати в грузовике? — удивился Джек.
— У трейлера большая кабина, может, и кровать окажется.
Джек вздохнул. События последних дней несли его, словно весенняя река. Испытания робота, выбор работодателя, подпись веселого полковника Курта на его контракте. А потом, прямо в кабинете майора, все данные были внесены в базу данных «Тардиона», и скоро в маленьком окошке напротив его имени — Джек это видел собственными глазами — появилось сообщение о том, что штатная единица на него открыта и военно-промышленная группа «Тардион» ждет нового солдата.
Полковник убежал к себе, чтобы, как он признался, поскорее догнаться, а Варбитц сверился с расписаниями военных перевозок и объявил, что подходящий транспорт из порта Ловенбрея уходит через три дня.
— То есть послезавтра…
— Но послезавтра — это через два дня! — воскликнул тогда Джек.
— Ну, значит, через два, — согласился майор. — А следующий только через полтора месяца. Будешь ждать?
— Нет, — сразу сказал Джек, потому что жизнь в подвешенном состоянии могла превратиться в сплошное мучение. — Нет, пусть через два дня, так даже лучше.
— И то верно, сынок, для тебя время — деньги, чего же оттягивать?
И зарегистрировал Джека на отправку как пассажира, сопровождающего технический груз — полторы тонны.
— Они едут, Джек! — окликнул его Ферлин.
Джек вздрогнул и, отойдя от ворот, увидел покачивающийся на неровной дороге грузовик с большой будкой.
Машина было красивая, покрытая серебристым лаком и при свете утреннего солнца блестела, как только что вымытая. У нее было три пары колес, но ехала она только на двух, а средняя была поджата.
Вскоре трейлер подъехал к дому и, легко развернувшись, встал кормой к воротам. Его мотор заглох, дверцы распахнулись, и на землю соскочили водитель и человек с папкой для бумаг.
— Хутор Ферлина? — спросил он, открывая папку.
— Так точно, — ответил Ферлин. — Легко нас нашли?
— А у нас спутниковая навигация, — ответил тот и зевнул. — Значит, кто тут у вас Джек Стентон?
— Я, — отозвался Джек, поднимая руку.
— Рад познакомиться, мистер Стентон, меня зовут Жак, я экспедитор, мне нужна ваша подпись вот в этом документе — до погрузки, а в порту вы распишетесь после его доставки.
— Хорошо. Давайте ручку, — сказал Джек и расписался. Тем временем Ферлин открыл ворота и, забравшись в кабину робота, вывел его к грузовику.
— Красавец! — заметил экспедитор. — Я таких малышей давно не видел. А вот «гассов» возим часто, но из других районов. — Давай, Чиф, распахивай свою шкатулку.
Водитель ушел к кабине, и вскоре створки кормовых ворот разошлись, а на землю, словно нехотя, разложились аппарели — совсем как те, из трюма дискорамы. Джек и Ферлин переглянулись, они вспомнили это одновременно.
Затем Ферлин захлопнул дверцу и завел робота в просторный трейлер, который при этом едва качнулся.
Водитель поднялся следом, и вдвоем с Ферлином они укрепили груз специальными стяжками.
— Ну, все, — сказал экспедитор. — Мистер Стентон, прошу в кабину, мы отчаливаем.
Джек посмотрел на спускавшегося по аппарели Ферлина, который улыбался ему, но было видно, что делал он это через силу.
— Вот и все, Джек, твоя мечта практически реализовалась. Ты рад?
— Я… я не могу ничего… говорить, Ферлин… Я сейчас заплачу…
— Тогда просто пожми мне руку и отправляйся в кабину. Ничего особенно, просто ты вырос и ты уезжаешь.
85
До самого Нура Джек сидел у окна, но ничего за ним не видел. Его душили слезы, хотелось выпрыгнуть из машины и вернуться домой, но… что потом?
