– А то ж я против?! Забирайтесь, домчим с песнями.
– Можно без песен? – взмолился я.
Лис и конь обменялись недоуменными взглядами, словно я попросил генерала Нельсона попрыгать со мной вокруг ёлки на одной ноге, закрыв ладонью один глаз.
– Ох, ладно, прошу прощения. Не знаю весь ваш донской репертуар, но, если можно, что-нибудь тихое и лиричное.
– Со всем нашим старанием, – от всего сердца вздохнул рыжий жеребец, дождался, пока мы сели, поддал пару, дёрнул за рычаг и, когда наш транспорт двинулся с места, тихо запел:
Не бойся, дивчина,
А я так не приду!
Объеду Россию
И краше найду!
Объехал я Россию,
Эх, да все города,
А не нашёл краше,
Чем та сирота…
И вы знаете, вот эти немудрёные строчки песни о любви, о высокомерии, о том, как два сердца могут быть одновременно исполнены глупой гордости, а потому никогда не смогут биться вместе, в унисон, и два человека уже никогда не будут счастливы, вдруг запали мне в душу.
Я словно впервые понял, как самые сложные человеческие чувства могут быть выражены самыми простыми словами. Мне вдруг дали ощутить эту станичную историю, вполне себе достойную пера самого великого Вильяма нашего Шекспира. Клянусь, под конец у меня от юношеской сентиментальности едва слёзы на глаза не наворачивались. Я отвернулся, чтобы Лис не заметил моей случайной слабости, но к тому времени мы как раз таки доехали.
– Сэр, нам выходить. Сэр?
Он не слышал меня, не слышал никого, по его рыжим щекам текли настоящие крупные слёзы. У меня перехватило дыхание.
– Мальчик мой, – тихо сказал месье Ренар, – французы не прячут своих чувств. Поверь мне, эта дурацкая английская привычка на всё реагировать с одинаково спокойным лицом очень вредна для психики человека. Если тебе грустно – плачь, весело – смейся, если тебя бьют – давай сдачи и никогда не думай о том, глупо или достойно ты выглядишь. Всё это суета сует, не более…
Он быстро вытер мокрые полосы носовым платком и элегантно высморкался в него же. Мы вышли из кеба, Лис, не оборачиваясь, бросил через плечо серебряную полукрону, которую Фрэнсис не менее ловко поймал в подставленную баранью шапку. Чувствовалось, что эти двое давно спелись. Не в том смысле, что поют вместе дуэтом, а фигурально. Ну вы ведь всё равно всё поняли, да?
Мы постучали в дверь, нам вновь открыл тот же управляющий-волк с вышколенными манерами и вежливой предупредительностью. Он самолично сопроводил нас в правое крыло, вручил ключ, дождался, пока мы откроем дверь, и пожелал всего самого наилучшего.
– К сожалению, уборная тут временно не работает. Почему-то засорился слив, а сантехник будет лишь утром. Я повесил табличку «Ремонт», но вы всегда можете воспользоваться такой же уборной в противоположном крыле здания. Уверяю вас, завтра же всё будет исправлено.
Мы поблагодарили управляющего за заботу. Чего именно в нём опасался мистер Лис, я, право, не знаю. Быть может, тут сыграла роль многовековая вражда волков и лисиц, но лично мне он показался самым замечательным, воспитанным и тактичным представителем «близких к природе».
Тем не менее я был осторожен. Даже очень недолгий опыт работы с моим учителем убедил меня в том, что послушание – это главное достоинство ученика. Самостоятельность хороша при чистке зубов или походе в уборную, а во всём, что касается аспектов ведения дел или банальной выживаемости, всё-таки лучше слушать Лиса.
– Запри дверь. Ляг на кровать. Ничего не говори. Слушай.
Разумеется, я послушно исполнил все приказы. Лежать пришлось довольно долго, не менее часа, а то и двух. У меня практически начали слипаться глаза, когда из-за тонких стенок соседнего жилища стали доноситься странные звуки.
– Похоже, кто-то старательно сверлит кирпичную стену соседнего здания, – шёпотом произнёс месье Ренар. – Готов поставить свой хвост на воротник какой-нибудь немецкой фрау, что мы возьмём преступницу этой же ночью.
– Вы уверены, что мистер Штоллер в этом не участвует?
– Майкл, как можно быть столь наивным? – всплеснул лапами мой наставник. – Конечно же участвует! Если она похитит алмазы, кто-то ведь должен за всё это отвечать?! Вот на него всё это и повесят.
– Я не понимаю, как…
– Я тоже не всё до конца понимаю, но если мы будем ждать тихо, проявляя такт и терпение, то непременно дождёмся развязки. Поэтому пока просто отдыхаем.
Он действительно присел на стул рядом со мной, прикрыл янтарные глаза, вытянул ноги и едва ли не уснул. Меж тем скрежет за стеной продолжался. Как я понимаю, кто-то в соседней комнате использовал так называемое алмазное сверло Эдисона. От обычного сверла его отличал ряд насадок из привозной аносовской стали. Кирпич и даже бетон такой аппарат прошивал едва ли не в считаные минуты, но при должном умении мог бы справиться и с обычным листовым железом, тонкими полосами которого частенько укрепляют стены определённых учреждений. К примеру, тюрем, военных бункеров, банков или тех же ювелирных магазинов. И, судя по разнообразию то повторяющихся, то затихающих звуков, дело обстояло именно так.
В общей сложности сверление длилось не менее часа, а то и более. С чисто профессиональным интересом я задумался о том, какой же мощности у них там аккумулятор? Стандартные электрические линии домашнего пользования позволяли разве что жечь лампы внутреннего накаливания.
Забегая вперёд, скажу, что электрические гнёзда для бытовых приборов появились у нас примерно через десять – пятнадцать лет и были крайне неудобными в эксплуатации. А сейчас такую долгую работу электросверла Эдисона мог обеспечить только очень-очень мощный аккумулятор производственного образца, и ничто иное.
Когда звук сверла сменился тяжёлым глухим грохотом, мой учитель вскочил на ноги быстрее, чем я успел моргнуть. Он выскочил в коридор, даже не глянув, иду ли я следом, с маху вышиб дверь ногой и ринулся вперёд, держа свою многофункциональную трость на изготовку.
Само собой, я также загорелся азартом погони, держась практически след в след. Мы влетели в чужую комнату и друг за дружкой нырнули в дыру в стене. Проход был достаточен не только для меня, но и для куда более высокого Лиса. А само зрелище, вдруг открывшееся нашим глазам, вполне соответствовало ожиданиям.
– Леди? – вежливо обратился мой наставник к рослой девице с чёрными кудрями в велосипедном костюме: кожаная куртка, галифе, высокие ботинки со шнуровкой. Она как раз сгребала драгоценности из только что разбитой витрины в сумку.
– Кто вы? – Резко обернувшаяся мисс наставила на нас старомодный полицейский пистолет. На таком расстоянии даже кольт мог выбросить пулю со скоростью кремнёвого пистолета конца прошлого века.
Я замер за спиной моего учителя, а лис негромко хихикнул, но ничего не сказал.
– Кто вы, дьявол вас побери?! – шипящим, словно перепуганная кобра, шёпотом вновь повторила девушка, не сводя с нас прицела.
