Примчался на финишную отметку с результатом минус тридцать минут, а тут новое разочарование: мордастый мужик на входе – надо думать швейцар, никак не меньше – колом встал на пути, и ни шагу в сторону! А ведь точно – здесь же еще пока не молочная кафешка со звучным названием «Искринка», а типовой кабак «Приморский», хоть и специализирующийся на сладостях. «Искринкой» все это дело станет лет так через семь-восемь, а пока…
– Ну дя-а-адя! Я вам чего, врать буду? Я что, похож на забулдыгу? Или на дебошира? А! Может, вы за столовое серебро волнуетесь? Так вы не волнуйтесь! Я не воришка вам какой-нибудь Я же…
– Не положено!
– С-с-су… ровый вы какой… гражданин…
Что это вообще за дела?
Швейцаров тут понаставили!
Да еще и чмошных каких-то. Где ливрея золотом? Галуны? Шитье? Мичманская темно-синяя тужурка старого образца, залихватский военно-морской клеш и начищенные до ослепительного блеска огромного размера боты. Ну да, какое у кабака название, такой и швейцар. Тематический, блин. Для полноты гармонии еще и аксельбанты нацепил. Старые какие-то, с тусклыми шнурами и блеклым наконечником…
– Дяденька, а вы на флоте служили?
– На флоте.
– Мичманом, наверное?
– Мичманом.
– Товарищ мичман! Проведите, пожалуйста, ребенка до родственника в ресторан.
– Не положено!
Я медленно вздохнул и медленно выдохнул.
– Сундук паршивый, – произнес еле слышно, спускаясь вниз по ступеням крыльца.
Вход в заведение находился на уровне второго этажа. В конце восьмидесятых энтузиасты от истории отыщут в архивах документы, подтверждающие, что этот небольшой и уютный домик когда-то принадлежал деду Анны Ахматовой, герою первой обороны города и кавалеру орденов Святого Владимира и Святой Анны с бантом. Будущая поэтесса в отрочестве часто гостила в этих местах. И жила она…
Так-так-так. А ведь это довольно полезная информация!
Деду нашего литературного гения, насколько я помню, за геройские дела дали не просто дом, а целый участок в самом центре малюсенького тогда городишки. А он уже строил себе родовое гнездо по всем канонам тогдашней архитектуры. С южной спецификой, разумеется. А это означает наличие флигеля во внутреннем дворе, где и гостила романтически настроенная девочка Аня. До нашего времени это сооружение, конечно, не сохранилось, да и главное здание перестраивалось неоднократно, только дворик и выход в него никуда не могли подеваться. И кстати, где хозяйственный подъезд к ресторану? Ведь не через швейцара же сюда продукты таскают.
Я прошел немного дальше по улице Ленина в сторону Графской пристани.
Точно! Вот и проезд вовнутрь, похожий на тоннель для бронепоезда. И кованые ворота, перекрывающие туда доступ. Подумаешь, как страшно! Особо не размышляя, я улегся пузом на пыльный асфальт и ужом проскользнул под препятствие. Делов-то, даже не испачкался… толком. Пару раз хлопнуть по футболке – и опять чистый, готов к посещению общественно-культурного заведения.
Ба! Да я ведь знаю этот двор-колодец. Разумеется, по более поздним временам. На месте ахматовского флигеля, где сейчас сколочен какой-то хозяйственный бокс, на заре двухтысячных появится изысканное деревянное кафе с открытой площадкой для столиков и шикарным ассортиментом японских суши из местных сортов черноморской рыбы. Не помню, как эта ресторация будет называться, в памяти осталась только начальная буква «Q» из английского алфавита, да и то потому что народ эту забегаловку иначе как «Козьей задницей» и не называл, извиняюсь, конечно, за плохой французский. Да я и был-то здесь всего лишь раз по одной деликатной причине.
Мудрость народная не просто так лепит городским объектам такие чу́дные названия, поэтому я сперва предположил, что связано это с очень уж глухим двориком, который с западной стороны упирался в высоченную булыжную стенку центрального холма, а с трех других был тесно зажат домами. Тесновато тут, как у козла в…
Однако все оказалось гораздо сложнее.
Дело в том, что в поисках укромного пристанища под напором беспощадных ураганов человеческой черствости, скрываясь от бурь и штормов дремучей несправедливости закоснелого в своих заблуждениях общества, в этой тихой и скромной лагуне в начале тысячелетия попыталась бросить якорь гонимая пытливым и беспокойным пролетариатом городская… гей-тусовка. Такой вот кружок по интересам образовался из числа любителей японской кухни. И хозяевами тут были два… мм… как бы сказать поделикатнее… искренне любящих друг друга человека, родители которых отформатировали их при рождении с идентичными половыми признаками. По неведомому капризу природы.
Надеюсь, я толерантно выразился?
Короче, как уже было сказано, посещение сих мест было у меня разовым, но где находится туалет, я хорошо запомнил. А был он как раз в том самом двухэтажном здании за моей спиной, куда со двора вел замысловатый, многоколенчатый коридор, напоминающий…
Впрочем, хватит уже об анатомии. Я и без того легко нашел запасной вход в ресторан. Все было, как и… будет в будущем. За исключением отсутствия самой кафешки. С нежно-бирюзовой аурой.
Возле черного хода громоздились штабеля картонных коробок, и тускло поблескивали мятыми боками использованные молочные бидоны. Рядом сутулый парень в чудовищно грязном переднике угрюмо внимал окружающей действительности, облокотившись на древко дворницкой метлы.
– Эй! Ты чего тут потерял, пацан?
Хороший вопрос.
Тут что, ресторан или хранилище золотовалютных резервов? Вообще ни с какой стороны не пробиться! Неплохо же они свой Форт-Нокс охраняют, цепные псы солянки «Пикантной» и заливного языка «ле Галантин».
Бдительные стражи секретов общепита.
А парень-то что-то больно молод для дворника, да и вообще – для официальной трудовой деятельности. Лет семнадцать всего, не больше. Если допустить, что это практикант из кулинарки, непонятно, почему он работает после шести. У тех по законодательству рабочий день до четырех, и ни минутой позже, ни-ни. Профсоюз порвет. Значит, этот «на леваке» подрабатывает, шабашит, стало быть. Посему его присутствие тут ничуть не легитимнее моего.
И он это прекрасно знает…
– Так меня к вам послали, – стал я на ходу сочинять очередную небылицу. – Тот мичман, что на входе, и послал. С веревками на груди. Говорит, проверка сейчас здесь будет. С минуты на минуту. Из горисполкома, кажись, или… как его… да не помню. За санитарию, короче, будут трясти. Тот мордатый сказал, что вам надо тихонечко отсюда… испариться. Очень быстро. Чтобы не семафорить зря и не отсвечивать по фарватеру. Ага. Так и было говорено…
Есть!
«И согласитесь, какая прелесть – мгновенно в яблочко попасть, почти не целясь!»
Чудеса моментального преображения. Без лишних уговоров парень мановением руки сорвал с себя антисанитарный фартук, закинул его за коробки и, беспечно насвистывая, двинулся в сторону ворот. А он здесь вовсе и ни при чем. Так просто, мимо проходил, даже и не думал тут подметать что-нибудь, вот еще! Меня же словом не удостоил – ни тебе «спасибо», ни тебе «пожалуйста»! Кстати, вовсе он и не сутулый. Показалось, что ли? А ворота, интересно, будет, как и я, на пузе преодолевать? Или ключи у него есть?
