Интересно.
Я раздвинул ветви зловещего на вид кустарника и сунул туда свой нос. Да ерунда! Нету тут никого. Да и кто бы тут стал прятаться? Особенно от школьника-малолетки, чудом оказавшегося на ночной улице, причем без взрослых! И куда только родители смотрят?
Я скептически фыркнул и… все-таки на всякий случай еще прислушался. Тишина. Чудесная летняя тишина, наполненная треском насекомых, шорохом листвы и еле слышным дыханием ночного южного города: далекий шум одинокой машины, эхо сигнала с какого-то катера-полуночника да отзвуки веселой музыки, обрывками долетающей из вечно бодрствующих курортных зон.
Параноик чертов!
Развернувшись в сердцах, я что есть ног припустил к месту нашего ночного рандеву. Тем более что, растворившись в романтике и сантиментах, я, кажется, слегка начал опаздывать. Еще подумают, что струсил. И тут же – хвать последнюю мысль, как рачка, неосторожно высунувшегося из ракушки: а кто это сейчас про «струсил» подумал – старый или малый? Да, блин, хорош уже! Хватит этих самокопаний. А то, глядишь, и до санитаров недалеко!
Раздосадованный и слегка возбужденный ночными впечатлениями, я пулей проскочил высокую стену летнего кинотеатра и выбрался на искомый пустырь.
Ага! Почему-то так я и предполагал – собрались все, кроме этого пустобреха Генки! Рыжий Славка, Вадька Трюха и – о чудо! – даже наш маменькин сынок заявился – Димон, гроза разбойниц! Интересно, чего он там дома наплел?
– А я даже и не отпрашивался, – словно услышав мои мысли, гордо заявил Димка, – тихонько встал ночью, как в туалет, прокрался в прихожую – и деру!
– Молодец, – рассеянно похвалил я его и переключился на других двоих, которые, сидя на корточках, что-то внимательно рассматривали на земле. – Что у вас там? Уронили что-то?
– Булка! Пришел? А у нас тут знаки какие-то…
Булка – это я. Потому что фамилия моя – Караваев. И я действительно пришел, тут Трюха, капитан-очевидность, не ошибся. А вот знаки…
– Ну, чего у вас тут?
Я оттер плечом Славку-инодворца. Чужак все-таки, поэтому в нашей сопливой пищевой цепочке должо́н знать свое место. Так положено. Иначе сам без авторитета останешься!
Камушки какие-то, мелкие. Выложены в рядок. А, нет. В два рядка. И уголком в конце. С крылышками какими-то. А, типа стрелка! Стрелка?
– А как вы вообще это разглядели? В темени этой?
Я подозрительно уставился на Трюху.
– А это и не мы, – как ни в чем не бывало заявил он. – Это Димон.
Я не увидел, а просто почувствовал, как полыхнули красным щеки Димона. О нем вновь говорят!
– Я просто… Камушек хотел… поднять… А тут…
Понятно. Камушки, жучки, травки-листочки, Димка всегда с чем-нибудь возится на корточках. Лишь бы стать ниже и не общаться с грозными собеседниками. Метода у него такая – отгораживаться от окружающих.
– А где Генка?
– А не пришел твой Генка! Мамочка, наверное, не отпустила.
Почему это он мой? Трюха попутал что-то?
Впрочем, в бутылку лезть – смысла нет. Надо разгонять эту ночную шайку, тем более что повод прекрасный – главный заводила отсутствует.
– Ладно, проехали. Давай, ребя, по домам, пока родители не хватились.
На меня изумленно уставились три пары глаз.
– А стрелка? – неуверенно напомнил Славка. – Она же не просто так. Она же что-то значит.
– Дети, может, играли днем, – предположил я, забыв на миг, что мы эти самые дети и есть. Тут же поспешил исправиться: – Я имею в виду, мальки детсадовские, дошкольники. Дошколо́та!
– А вот еще одна, – флегматично заявил Трюха, успевший пройти шагов пять-шесть в направлении, куда указывали камушки. – Стрелка. Мелом только нарисовали здесь. По асфальту. Гля!
Мы сыпанули в его сторону. Точно. Еще одна стрелка. И, кстати, метрах в десяти, в пятне фонарного света – третья, с изгибом, указывающая за угол летнего кинотеатра.
– Так, стоп, мужики!
Черт, «мужики» для восьмилеток как-то фальшиво прозвучало. Тут обращаются «ребя». Ну да ладно…
– Я думаю, это Генка все намалевал, – сказал я. – Только он один знал, что мы в этом месте собираемся встречаться.
– А другие… что с нами на великах катались, – неуверенно произнес Димон. – Они тоже знали.
Логично!
– Те знали, что их ночью не отпустят. Хотя…
Ну да. Если кто-то задумал над нами подшутить, вряд ли стал бы афишировать свои возможности. Получается, кто-то придумал эту каверзу еще там – на зеленом склоне? Когда Генка про ночных разбойниц нам всем втирал?
Зачесался затылок.
Вообще-то речь идет о второклассниках. Это, кто не знает, дети такие, которым всего восемь лет от роду. Какие тут, на хрен, интриги? Какие, к чертям, каверзы и расчеты? Самое большее – жука чернильного в ранец подсунуть. А тут – стрелки: «туда иди», «сюда не иди». Необычно как-то. И загадочно. И… действительно тянет разобраться…
Я, сцепив зубы, молча двинулся в сторону стрелок. За угол так за угол. Ага, еще одно художество. Эта стрелка указывает в темный проулок, между прочим. А там что – девчачья банда в полной красе? Как завещал нам великий Генка?
Чувствуя, что начинаю раздражаться на бестолковость ситуации, я направился в искомый проулок. Слышно было, как за спиной неуверенно семенит моя гоп-бригада. Молча, надо сказать. Дрейфим, мужички? Еще одна стрелка с поворотом. Изгиб указывает на подъезд какой-то двухэтажки. Впрочем, почему «какой-то»? Типовая, барачная, с деревянными лестницами и перекрытиями. Мы на дню мимо нее раз сто пробегаем.
А вот еще одна стрелочка. Поменьше. Перед самим подъездом. Показывает направо. В сторону небольшого спуска в подвал. И дверь там внизу слегка приоткрыта. Кажется, в глубине даже где-то свет включен. Кто же нас там ждет? Интрига!
Не задумываясь особо, я шагнул по ступенькам вниз.
– А можно… я тут… сверху останусь? – вякнул где-то сзади Димон.
Ему что-то буркнул в ответ Трюха, издевательски гоготнул и тяжело зашлепал вниз вслед за мной. Я, упершись ногами в пол, что есть сил потянул подвальную дверь на себя. Нехотя, с противным скрежетом она подалась и распахнулась чуть шире. Мы осторожно сунулись вовнутрь. Подвал как подвал. Где-то что-то капает. У дальней стены из-за угла мелькают пятна электрического света. Лампа там явно покачивается, видимо, на длинном проводе, свисающем с потолка. Справа шмыгнула беспризорная кошка. Слева гулко заурчала канализационная труба. Кому-то, наверное, приспичило там, наверху. Еще один полуночник.
– Вадим, проверь – может, тут какие-нибудь указатели есть. Стрелки там, камушки…
Я просто знаю, что у поджигателя Трюхи всегда на кармане есть коробок спичек. Ну правильно. Он уже ползает по грязному полу на четвереньках, подсвечивая себе огоньком.
