Кованда прямо указал на виновность правящего режима: «Кто же совершал, – спрашивал он, – все эти невообразимые злодеяния? Безусловно, не весь руандийский народ, будь то хуту или кто-либо еще. Эти злодеяния совершались членами президентской гвардии, созданной президентом Хабьяриманой. Они совершались представителями руандийских правительственных сил, верных президенту. Они совершались членами ополчений, служащими жандармерии. Они совершались по приказам людей, близких к президенту Хабьяримане, и в результате провокационных подстрекательских передач радиостанции “Миль колин”. Это частная радиостанция, но ею владеют люди, близкие к ныне покойному президенту».
Кованда поддержал решение «о возобновлении усилий в Руанде», но подчеркнул, что оно «принято безусловно слишком поздно для людей, которые уже погибли».
Около часа ночи было проведено голосование за резолюцию в целом (принята единогласно) и отдельно по вопросу об эмбарго – 14 голосов против 1 (Руанда).
Одобренный вариант Резолюции СБ ООН № 918 оказался весьма половинчатым документом. В ней санкционировалось расширение мандата МООНПР за счет двух дополнительных функций:
1) «способствовать обеспечению безопасности и защиты перемещенных лиц, беженцев и гражданских лиц в Руанде, находящихся в опасном положении, в том числе путем создания, где это возможно, и поддержания безопасных гуманитарных районов»;
2) «обеспечивать безопасность и поддержку мероприятий по распределению гуманитарной помощи и проведению операций по оказанию гуманитарной помощи».
Силам ООН также предоставлялось право «принимать меры самозащиты против лиц или групп, которые угрожают защищаемым объектам и находящимся в них лицам, персоналу Организации Объединенных Наций и другим лицам, участвующим в оказании гуманитарной помощи, или средствам доставки и распределения такой помощи». Кроме того, вводилось эмбарго на поставки оружия в Руанду. И наконец, резолюция санкционировала увеличение численности сил МООНПР до 5,5 тыс. человек.
Однако документ предусматривал отправку в Руанду только группы военных наблюдателей и «доведение до полной численности» (т. е. до 800 чел.) мотопехотного батальона из Ганы, уже находящегося в Руанде, т. е. реализацию лишь первой фазы развертывания войск по плану Даллэра. Остальные фазы развертывания предполагалось осуществить лишь после доклада Генерального секретаря о выполнении ряда условий: сотрудничество с МООНПР сторон конфликта, прогресс в переговорах между ними о прекращении огня, наличие человеческих и материальных ресурсов для Миссии.
В резолюцию в очередной раз была включена формулировка из Конвенции 1948 г.: «…убийство членов какой-то этнической группы с намерением уничтожить, полностью или частично, такую группу является преступлением, наказуемым по международному праву», однако вновь не ставился вопрос о виновниках происходящего и не использовался термин «геноцид». Вместо него фигурировали выражения «гуманитарный кризис огромного масштаба», «насилие», «резня». В основной части резолюции не было ссылок на положения Главы VII Устава ООН; в то же время введение военного эмбарго мотивировалось именно этими положениями: «…ситуация в Руанде, – говорилось в соответствующем разделе, – представляет собой угрозу миру и безопасности».
Резолюция вызвала резкую критику со стороны благотворительных и правозащитных организаций. 18 мая Ален Детекс, генеральный секретарь ВБГ, выступил со страстным осуждением и самого этого документа, и США, которые заставили ООН «отложить отправку 5,5 тыс. африканских солдат в Руанду», и призвал СБ принять срочные меры для прекращения геноцида. «За пять недель – заявил он, – минимум 200 000 руандийцев были убиты; более полумиллиона теперь стали беженцами, а сотни тысяч перемещенных лиц оказались в ловушке внутри страны. Наши сотрудники, граждане других стран, были вынуждены бессильно присутствовать и наблюдать за убийством по крайней мере 100 наших местных руандийских работников с такой невыразимой дикостью, что мы в конце концов покинули некоторые районы <этой страны>.
Ничто в Резолюции № 918 не остановит этого, особенно учитывая то, что размещение сил ООН, если оно вообще когда-либо произойдет, вероятно, будет осуществляться очень медленно. Много ли руандийцев, нуждающихся в помощи, особенно тутси, останется к тому времени, когда военнослужащие наконец прибудут туда?
И это закончится, как и в случае с бельгийскими солдатами, тем, что они будут рвать свои береты в отчаянии от беззубого мандата, который делает из них просто свидетелей хладнокровных убийств беззащитных женщин и детей и разрешает им предпринимать действия только для “самозащиты”? <…>
Для того, что происходит, нет никакого другого обозначения, кроме слова “геноцид”, однако Резолюция № 918 не содержит серьезного призыва к преданию его виновников суду и международному осуждению. Это должно быть сделано, или мы неизбежно увидим подобные жестокости и в других странах, которые будут совершать те, кто видит, что такие широкомасштабные преступления остаются безнаказанными.
Почему резолюция говорит о “защищенных местах и людях”, если силы ООН не получили ясного мандата обеспечивать их защиту? Пусть ООН оставит дело гуманитарной помощи благотворительным организациям и сосредоточится на политических задачах, таких как создание зон безопасности и оказание давления на тех, кто ответственен за насилие, чтобы покончить с ним.
Тогда мы избежим второго Сомали… Однако эти цели должны быть определены немедленно. Чем дольше Совет Безопасности мешкает, тем более сложной становится проблема и тем труднее ее разрешение. Босния является доказательством тому.
Красным кхмерам понадобилось четыре года, чтобы убить один миллион человек в стране, население которой сравнимо по численности с населением Руанды. За этот месяц мы узнали, что там происходит. Четко определенное и целенаправленное вмешательство ООН не является альтернативой для Руанды. Это <наш> долг»
[1412].
Признание геноцида
Поток информации о массовых убийствах в правительственной зоне и леденящих кровь подробностях, давление правозащитных и благотворительных организаций привели к тому, что с середины мая правительства ведущих стран начали признавать факт геноцида в Руанде.
Франция оказалась в наиболее уязвимом положении из-за появившихся сообщений в прессе о продолжении ею военного сотрудничества с руандийским режимом, которые вызывали растущее беспокойство правозащитников и гуманитарных агентств. По мнению Ланотта, именно боязнь развертывания в СМИ кампании об «ответственности Франции за геноцид» и стало главной причиной изменения позиции Парижа
[1413].
16 мая в Брюсселе министры иностранных дел ЕС, в том числе и Жюппе, приняли резолюцию, в которой поддержали ожидаемое решение СБ об усилении МООНПР, идею оружейного эмбарго, дипломатические усилия ОАЕ и Танзании, а также признали факт геноцида в Руанде. Резолюция начиналась словами: «Европейский союз… выступает с новым настойчивым призывом ко всем сторонам конфликта, чтобы они положили конец геноциду, который действительно имеет место в этой стране»
[1414]. После заседания Жюппе вышел к журналистам и первым из французских руководителей публично произнес слово «геноцид», одновременно отказавшись от теории «равной вины»: «То, что сейчас происходит в Руанде, – сказал он, – заслуживает названия “геноцид”. Убийства ужасны, <и они происходят> главным образом в зоне, находящейся под контролем правительственных войск (курсив мой. – И. К.). В заявлении Европейского союза по поводу Руанды, которое вы сейчас получите, будет фигурировать это слово “геноцид”, на которое я советую вам обратить внимание»
[1415]. «Учитывая то, что произошло за несколько недель, и особенно в последние дни, – продолжал министр, – нужно заняться поиском и наказанием виновных, ибо нарушения прав человека достигли степени, которую я уже определил как невыносимую, и я называю ее настоящим геноцидом. Мы намереваемся потребовать от верховного комиссара по правам человека разработать предложения по этому поводу»
[1416].
