Правда, руководство ООН и многие члены СБ, в том числе США, с одобрением отнеслись к французскому проекту. 19 июня Бутрос-Гали в письме Совету
[1553] сообщил, что «ввиду отказа государств-членов оперативно предоставить ресурсы, необходимые для осуществления МООНПР, Миссия может оказаться не в состоянии в течение примерно трех месяцев в полной мере выполнять возложенные на нее… задачи» и что даже 1-ю фазу удастся завершить «в лучшем случае в первую неделю июля». Поэтому, сославшись на ухудшение ситуации в Руанде, он поддержал инициативу Парижа провести «международную операцию» на основе Главы VII Устава, в чем СБ упорно отказывал МООНПР.
Однако Даллэр крайне негативно воспринял предложение французов. «Инициатива, возглавляемая Францией, – писал он в телеграмме Аннану
[1554], – не рассматривается МООНПР как самый эффективный выход из сложившейся ситуации. Мы считаем <создание> корпуса под руководством Франции неправильным перенаправлением ресурсов, которые могли бы поступить в распоряжение МООНПР. Более того, предложение о размещении французских войск на руандийской земле полностью игнорирует как <историю> недавних конфликтов (в октябре 1990 г. и феврале 1993 г.), так и соглашения, заключенные с обеими сторонами, которые определяют первоначальный мандат МООНПР и состав ее сил, т. е. Резолюцию № 872 от 5 октября 1993 г.».
Командующий выразил открытое недовольство действиями Бутроса-Гали: «Все вышесказанное весьма вероятно поставит силы ООН в неприемлемое и сложное положение по отношению к одной из трех фракций (ВСР, интерахамве/милиция, РПФ) из-за потворства Генерального секретаря инициативе, возглавляемой Францией, при том что не было сделано никаких уточнений или указаний об изменении мандата МООНПР или способа действий в Руанде… до того, как решения были уже, по-видимому, приняты» (курсив мой. – И. К.). Он выразил опасения, что МООНПР «будет вовлечена в вооруженный конфликт или по крайней мере пострадает от серьезного обострения отношений (в лучшем случае), если не понесет более значительные и ненужные потери в живой силе (в худшем), чем те, которые мы уже понесли из-за отсутствия поддержки МООНПР». «Мы считаем, – добавил Даллэр, – что эта инициатива Франции… за последние несколько дней уже нанесла немалый ущерб месяцам упорной и смелой работы, проводимой персоналом Миссии».
Даллэр настаивал на том, что предложенную операцию стоит проводить с санкции ООН, только если на нее согласится РПФ или если в ней не будут участвовать французские военные. В противном случае «нужно позволить французам и их союзникам осуществлять свой проект самостоятельно», а силы МООНПР эвакуировать в какую-нибудь соседнюю страну, пока не прибудут обещанные подкрепления. Командующий был настолько возмущен позицией руководства ООН, что даже демонстративно отказался выразить в финале письма свои добрые пожелания.
Даллэр пришел к убеждению, что в этих условиях его деятельность теряет всякий смысл. 21 июня он сообщил Аннану
[1555], что повстанцы ограничили все передвижения военных наблюдателей ООН в северной зоне и что ввиду угроз РПФ в адрес сенегальского, тоголезского и конголезского контингентов МООНПР из-за поддержки правительствами этих стран французского предложения он счел необходимым начать 22 июня их эвакуацию в Кению, несмотря на «чрезвычайно негативный эффект этого экстренного передислоцирования многих наиболее опытных и к тому же двуязычных военнослужащих сил <ООН>». Даллэр также информировал, что из-за развернутой против него кампании в руандийской правительственной прессе он вынужден «ограничить свои передвижения только территорией РПФ». «МООНПР, – мрачно заключил генерал, – будет не в состоянии поддерживать ритм своей деятельности». Однако руководство ООН проигнорировало предупреждения Даллэра, возложив все свои надежды на французскую инициативу.
Пессимизм Даллэра весьма напоминал пессимизм Бо-Бо, ушедшего 16 июня в отставку с поста специального представителя Генерального секретаря; его заменил Шарьяр Хан. Покидая Руанду, Бо-Бо заявил: «Реальность такова, что РПФ и руандийское правительство готовились к войне, а не к миру, и они понесут историческую ответственность за геноцид, который устраивают собственному народу». Он признался, что счастлив уехать из страны, где «люди не любят друг друга»
[1556].
20 июня Мериме обратился в СБ от имени Франции и Сенегала с официальным предложением о проведении военно-гуманитарной операции в Руанде
[1557]. Оно мотивировалось, с одной стороны, тяжелейшим положением в этой стране, где «соглашение о прекращении огня не соблюдается сторонами, а резня гражданского населения происходит в огромном масштабе», а с другой – невозможностью для МООНПР осуществить развертывание в ближайший срок. Цель планируемой операции на базе Главы VII Устава, по словам Мериме, состояла в том, чтобы «обеспечить мост для прибытия усиленной МООНПР», после которого она должна была завершиться, по расчетам французов, в середине августа или немного позже.
К этому времени в Париже уже ясно осознавали, что «международная интервенция в реальности будет французской с символическим участием некоторых африканских стран»
[1558]. Эта перспектива смутила ряд французских руководителей, в первую очередь премьер-министра. «Я потрясен, – писал 21 июня Балладюр Миттерану, – нашей изоляцией». Не возражая против уже принятого решения об интервенции, он, однако, сформулировал несколько обязательных условий для ее осуществления: санкция СБ, ограничение времени операции несколькими неделями до прибытия подкреплении МООНПР, а ее задач – гуманитарными акциями (защита детей, больных и терроризируемого населения), размещение войск вблизи границы с Заиром и проведение ими исключительно приграничных операций. «Нам, – предупреждал премьер-министр, – никоим образом нельзя завязнуть одним в 8 тыс. км от Франции в операции, которая может сделать нас мишенью в гражданской войне».
Во французских правящих кругах было достаточно скептицизма по поводу готовившейся интервенции. Ричард Дауден процитировал в «The Independent» слова одного официального лица, пожелавшего остаться анонимным: «Мы только хотели имитировать деятельность. Мы молчали во время резни и проголосовали за сокращение сил ООН в Руанде, когда начались убийства, но теперь, когда резня в основном закончилась, нас внезапно охватило пламенное желание спасать жизни людей»
[1559].
