Но история руандийского геноцида дает нам еще один урок: человек таков, каков он есть, и его очень трудно изменить. В экстремальных условиях резни 1994 г. люди проявляли самые разные свои качества – и неимоверную жестокость, и корысть, и сострадание, и мужество, и удивительную выживаемость. Одни покорно, другие с готовностью следовали за организаторами геноцида и призывами СМИ, но были и такие, которые пытались тем или иным способом противостоять происходившему безумию. Конечно, можно сказать, что Руанда – это особый или хотя бы чисто африканский случай, однако нет никаких гарантий, что представители других народов, культур и цивилизаций повели бы себя иначе в аналогичных обстоятельствах. Об этом свидетельствует печальный опыт истории человечества, и в особой степени истории XX столетия. Поэтому урок Руанды 1994 г. – урок для всех нас.
Послесловие
8 ноября 1994 г. Совет Безопасности ООН учредил Международный уголовный трибунал для суда над организаторами геноцида и других серьезных нарушений международного права, совершенных в Руанде между 1 и 31 декабря 1994 г. (Резолюция № 955). Решение это было принято тринадцатью голосами против одного (Руанда
[1905]) при одном воздержавшемся (КНР). Местом пребывания МТ стала Аруша (Танзания). Первый процесс (над бургомистром Табы Акайезу) начался 9 января 1997 г. С 1997 по 2013 г. трибунал провел 50 процессов и признал виновными 29 человек. К пожизненному тюремному заключению были приговорены премьер-министр Камбанда, члены Временного правительства Каремера, Ньирамасухуко, Ндиндабахизи, Нийитегека, Калликст Нзабонимана
[1906] и Жан де Дье Камуханда
[1907], представители высшего военного руководства Багосора, Нтабакузе, Анатоль Нсенгийюмва, Ильдефонс Хатегекимана, префекты Карера (Сельское Кигали), Рензахо (Кигали) и Кайишема (Кибуйе), председатель НРДДР Нгирумпаце, лидеры интерахамве Рутаганда
[1908] и Нтахобали, директор СТМК Нахимана, главный редактор «Kandura» Нгезе и священник Атанас Серомба
[1909]. На 35-летнее тюремное заключение были осуждены министр планирования Нгирабатваре и лидер КЗР Бараягвиза
[1910], на 30-летнее – начальник ГША Бизимунгу, на 25-летнее – префект Бутаре Нсабимана, на 20-летнее – командир батальона разведки Нзувонемейе и его заместитель Инносан Сагахуту. Разные сроки заключения (от 11-летнего до пожизненного) получили, помимо Акайезу, бургомистры Муганзы, Нгомы, Кивуму, Гикоро, Русумо, Мурамби, Микинго, Бикумби. Генеральный секретарь НРДДР Нзирорера умер в арушской тюрьме до окончания процесса.
В то же время трибунал оправдал четырех министров Временного правительства (Бикамумпаку, Нтагеруру, Казимира Бизимунгу, Андре Рвамакубу
[1911]), префекта Чьянгугу Багамбики, генерала Грасьена Кабилиги, бургомистров Рукары и Мабанзы, ректора католического коллежа в Ньянзе Нсенгиману. Апелляционная палата кассировала приговоры (30 лет тюремного заключения) министру гражданской службы Мугиранезе и министру торговли Мугензи, и оба были освобождены. После вынесения обвинительного приговора свободу получил также глава жандармерии Ндиндилийимана, наказание которому ограничили сроком, уже проведенным в предварительном заключении
[1912]. Однако эти люди оказались заперты в Танзании, поскольку их не согласилась принять ни одна страна.
Наказания избежал президент Синдикубвабо, который умер в эмиграции в Заире в 1998 г. В 2007 г. французская юстиция отказалась выдать МТ префекта Гиконгоро Бучьибаруту и священника Муньешьяку. До сих пор скрываются от международного правосудия министр обороны Бизимана, командующий президентской гвардией Мпиранья, бизнесмен Кабуга, а также бургомистры Шарль Сикубвабо, Ладислас Нтаганзва и Алоис Ндимбати.
Некоторые лидеры режима были осуждены французскими и руандийскими судебными органами – председатель Национального комитета интерахамве Кажуга, министр юстиции Нтамабьялиро (оба к пожизненному тюремному заключению) и глава руандийской разведки Симбикангва (к 25 годам).
Дела рядовых участников геноцида находились в компетенции руандийского правосудия. К 1997 г. в руандийских тюрьмах оказалось около 130 тыс. человек, подозреваемых в причастности к массовым убийствам. Однако судебное разбирательство шло крайне медленно, в первую очередь из-за недостатка судейских кадров. В 1996–2000 гг. руандийская юстиция успела рассмотреть дела только 3343 человек. Поэтому в 2001 г. правительство Руанды возродило традиционное правосудие (гачача) на уровне ячеек и секторов, при котором судьи (по девять в каждом суде) избирались из числа старейших и наиболее уважаемых членов местной общины, а сам процесс был публичным, и в нем могли участвовать все жители деревни или городского квартала, выступавшие в качестве и прокуроров, и адвокатов, и свидетелей. В ведение таких судов, число которых превысило 8 тыс., были переданы все дела, связанные с геноцидом, за исключением участия в планировании массовых убийств и случаев изнасилования. Гачача не имели права выносить смертные приговоры. В случае раскаяния они смягчали наказание, а нередко вообще освобождали от него подсудимого. До своего упразднения в июне 2012 г. гачача рассмотрели до 2 млн дел, признав виновными около 65 % обвиняемых; приблизительно 10 тыс. человек умерли в тюрьме, так и не дождавшись суда.
Геноцид оставил глубочайшие шрамы на руандийском обществе, и перед новым режимом, установленным в июле 1994 г., встала критически важная задача по достижению национального примирения, особенно после возвращения из Заира в ноябре – декабре 1996 г. основной массы беженцев (более 1,1 млн человек). В этой ситуации власти повели настоящую борьбу за ликвидацию этнического раскола и утверждение единой национальной «руандийской» идентичности. Был наложен запрет на использование терминов «тутси» и «хуту» в делопроизводстве, образовании, при проведении переписей населения, они были исключены из удостоверений личности, их перестали употреблять в газетах и радиопередачах. Статья 54 принятой в мае 2003 г. новой Конституции Руанды запретила создавать политические организации на основе расового, этнического, племенного или кланового принципа. Любое обсуждение истории или современных взаимоотношений хуту и тутси могло повлечь уголовное преследование как за преступление, имеющее целью «разделить общество».
