Аналогичные инструкции касались и подростков. «Те, кто находится на рынке, – говорил Хабимана 16 мая, – вам расскажут кое-что об этих детях, которых вы называете уличными. Вы услышите, что многие из них – инкотаньи. Осмотрите их всех, ощупайте их головы, и вы увидите знак, показывающий, что они – инкотаньи. Это знак “0”, выстриженный у них на затылке; ощупайте и посмотрите. Вы увидите детей РПФ, которые днем изображают из себя уличных мальчишек, а ночью переодеваются и информируют РПФ о ситуации. <…> …арестуйте этих уличных детей. Есть трое в Кимисагаре… Есть группа из 30 уличных детей, которые сообщают инкотаньи о числе людей, находящихся на блокпостах, какое у них оружие, когда они спят»
[550].
Как и до геноцида, СТМК продолжало публиковать списки «подозрительных». 10 апреля Бемерики зачитала список «официальных лиц РПФ», живущих в различных секторах Кигали, который будто бы был изъят в ходе обыска у одного агента РПФ. Были названы полные имена, профессии и даже в некоторых случаях адреса, где они часто появлялись. Бемерики заключила: «В этом списке, на котором изображено подобие креста, на самом деле тринадцать имен. Это значит, что эти люди являлись временными представителями иньензи-инкотаньи в ячейках или секторах в ожидании выборов
[551]. Им было приказано внедрить <агентов>. Ожидалось, что они [“официальные лица”] должны будут использовать этих агентов, например, для переброски людей и для всех остальных нужд, которые возникнут в секторах и учреждениях, находящихся в их компетенции. В нижней части этого листа есть упоминание о “НММ коорди”, “Народной массовой мобилизации”, – одной из известных структур РПФ. <…> И он подписан неким Мвамбали. Вот как в этих секторах иньензи-инкотаньи внедрили своих шпионов, чтобы осуществить свои планы. Конечно, среди этих планов имеются <планы> убийств. Это очевидно. Ибо вы знаете, как действуют иньензиинкотаньи, и даже ныне они это делают. То есть существуют вещи, за которыми нужно наблюдать. Каждый должен внимательно следить, смотреть, как эти вещи происходят… Они [граждане] должны подняться, чтобы мы нашли этих людей, где бы ни находились те, кто сговаривается с иньензи, чтобы убивать… убивать руандийцев. Ибо они внедрили своих агентов повсюду»
[552].
Объектом таких публичных доносов становились как известные, так и рядовые руандийцы, чьи взгляды или действия чем-то не устраивали экстремистов и которых шельмовали как «сообщников инкотаньи». 13 апреля Бемерики обрушилась на префекта Бутаре тутси Хабьялиману, который пытался не допустить распространения резни на свою префектуру: «…префект Бутаре сам сказал, что является членом ЛП, но, по его словам, когда РПФ придет, он станет приверженцем РПФ. Это свидетельствует, что он и прежде работал для РПФ. Мы знаем это; он сам это подтвердил. <…> Мы не придумали это только что. <…> Ясно, что для того, чтобы РПФ мог прийти, он должен потрудиться, чтобы создать для этого все условия. Люди должны понимать это, граждане должны понимать это. Трудно понять, как можно думать, что тот, кто называет себя сторонником РПФ, не является “сообщником” РПФ и не работает на него. <…> Поскольку это его раса, это понятно»
[553] (курсив мой. – И. К.).
А 2 июня Бемерики атаковала простую учительницу из той же префектуры, которая была замужем за тутси: «…там есть только один человек… женщина, которую зовут Жанна. Эта Жанна преподает в шестом классе в Мамбе… в коммуне Муйяга. Жанна не делает ничего хорошего в этой школе. Да, говорят, что она является виновницей дурной атмосферы, которая царит в классах, где она преподает. У нее был муж по имени Гастон, тутси, который бежал в Бурунди. Он уехал, но однажды он вернулся оттуда и начал вредить хуту в своей коммуне; он устраивает их убийства, используя эту женщину, Жанну, которая является его женой. Он делает все возможное, чтобы организовывать нападения <на хуту> в коммуне Муйяга с помощью этой женщины, которую зовут Жанна… Но она этим не ограничивается, она учит этому своих учеников; она требует от них ненавидеть хуту. Дети проводят все время, занимаясь только этим и впитывая дурные мысли. Мы посылаем предупреждение этой женщине по имени Жанна, а впрочем, жители коммуны Муйяга, чье мужество нам известно, также должны предупредить ее. Вы ведь понимаете, что она угрожает безопасности коммуны?»
[554]
Какой эффект на население оказывали все эти призывы и эти инструкции? «На самом деле, – свидетельствовал упомянутый чиновник Министерства информации, – народ следовал этим посланиям, как собака, которую научили кусать… <…> Эти группы (интерахамве. – И. К.) скандировали: “Уничтожим их! Уничтожим их!” Люди были охвачены страхом, и было видно, что… все они слушали, слышали и следовали тому, чему учило их СТМК»
[555]. Один бургомистр даже предписал населению «слушать радио и воспринимать то, что оно говорило, как нечто, исходящее от него самого»
[556].
Передачи СТМК имели серьезные последствия для тех, кто оказывался их мишенью. Учительнице Жанне из Мамбы, которая после выступления Бемерики стала получать многочисленные угрохы, пришлось бежать
[557]. 13 апреля, после того как Хабимана за день до этого заявил по радио, что беженцы, укрывшиеся в Исламском культурном центре в Кигали, – на самом деле вооруженные «иньензи» и что необходимо информировать об этом военных, Центр подвергся нападению солдат и интерахамве
[558].
На следующий день после того, как скрывавшийся в отеле «Миль колин» журналист Томас Камилинди дал интервью МФР, в котором назвал виновниками резни интерахамве и часть армии и сообщил об успехах повстанцев в столице
[559], Хабимана заявил в эфире: «Томас, слушай, возвращайся домой. Приходи работать с нами. То, что ты делаешь, нехорошо. Ты пошел плохим путем», а Бемерики предупредила: «Камилинди, ты можешь говорить то, что хочешь. Ты можешь продать страну, как ты этого хочешь, но знай, что отель «Миль колин» – не бункер». Когда МООНПР попыталась эвакуировать из отеля 40 беженцев, в том числе и Камилинди, на одном из блокпостов, где с ними чуть было не расправились, интерахамве кричали: «Камилинди, выходи, мы тебя убьем, а других пощадим»
[560].
Журналисты даже называли в эфире номера машин, которыми пользовались намечаемые жертвы. 7 или 8 апреля Ален Муденге, сын бывшего представителя Руанды в ООН, и Дезире Ншунгуйинка, сын бывшего министра и друг президента Хабьяриманы, вместе со своими женами были остановлены и убиты на блокпосту в Ньямирамбо практически сразу после того, как СТМК призвало интерахамве в этом районе быть бдительными, если мимо проедет автомобиль с таким номером, ибо в нем находятся «инкотаньи»
[561]. Когда отставной офицер ВСР Дезире Муденге попытался в апреле вывезти из Кигали в Гитараму свою семью и нескольких тутси, СТМК заявило, что он – «предатель» и что «с ним вместе сообщники», и описало, как выглядят те три машины, на которых они уехали. После этого колонну задержали на первом попавшемся блокпосту рядом с Гитегой, и все находившиеся в ней люди были убиты
[562].
