Но все же находились люди, которые шли на риск. Конечно, как правило, на помощь тутси приходили хуту, связанные с ними родственными узами или дружескими отношениями. Именно так случилось в селении Руганда на границе с Заиром: «Несмотря на яростную пропаганду и насилие, – писал корреспондент “The New York Times” Реймонд Боннер, – узы верности и дружбы сохранились между хуту и тутси. Здесь, в Руганде, одна семья хуту укрывала с апреля сначала 30, а теперь 8 тутси, в основном детей, чьи родители были убиты. “У меня не было проблем с тутси; они были моими соседями, а я – христианка”, – сказала Анн-Мари Мукарукака… Другие хуту в Руганде знали, что в доме Мукарукаки прячутся тутси, но они не выдали их. Анн-Мари даже сообщила об их нахождении местным властям, которые состоят исключительно из хуту. Для этих крестьян принадлежность к хуту или к тутси никогда не была важна»
[727]. Соседка Денизы из Кайензи укрыла ее после того, как та была изнасилована и искалечена интерахамве. «<Она>, – рассказывает Дениза, – взяла меня и лечила средствами традиционной медицины. Я оставалась у нее около месяца, пока не смогла ходить. Все это время она прятала меня и помогала мне»
[728]. В столичном квартале Ремера соседи Мари Мушонганоно, хотя и отказались из-за страха приютить ее с мужем и двумя малолетними близнецами, однако в течение нескольких дней «прикрывали» их, говоря регулярно приходившим солдатам, что те покинули свой дом. Позже одна супружеская пара все же предоставила им кров, но на следующий день поплатилась за это жизнью; тогда же был убит муж Мари. Тем не менее друзья спасли ее с близнецами; один из них, бельгиец, довез их до границы с Бурунди и заплатил чиновникам пограничной службы 5100 долл., чтобы им разрешили покинуть Руанду
[729]. Были священники, которые помогали своим прихожанам, как, например, служитель епископальной церкви Симеон Нзабахимана в Кибуйе, который прятал в своей ванной комнате восемь девушек тутси, постоянно рискуя собственной жизнью во время периодически повторявшихся обысков
[730].
Но известны случаи, когда хуту оказывали помощь и незнакомым им людям. Один солдат спас студента тутси из Национального университета Бутаре, которому грозила расправа вместе с другими задержанными, собранными у здания префектуры Бутаре. Этот человек вернул студенту удостоверение личности и помог ему добраться до безопасного места. «Он сказал, – вспоминает юноша, – что должен был убить меня, но он разрешает мне уйти… Он сказал, что поможет мне, и довел меня до Чьярвы. На самом деле я не знаю, почему он поступил так»
[731]. Молодой кассир в банке в Кибуйе Теонест Нзигийимана помогал тутси просто потому, что этого требовала его совесть. «Я видел, – объясняет он, – что власти делали дурные вещи, и в глубине своего сердца я знал, что это плохо. Мы всегда делились едой с этими людьми (тутси. – И. К.), жили рядом с ними, вступали в брак, работали вместе. А теперь на них охотились, и они не могли получить денег. Они были им нужны для покупки лодок, чтобы бежать <в Заир через озеро Киву>. Они посылали записки, и я приходил туда, где они прятались, в развалинах домов или на полях сорго. Если у них на счетах были деньги, они подписывали чек, и я передавал им заявленную сумму. Если у них не было денег, я всякими способами доставал их»
[732]. Так, Теонест откликнулся на просьбу Луи Рутаганиры, укрывавшегося две недели среди трупов в церкви Кибуйе и прятавшегося затем в лесу недалеко от города, помочь ему деньгами, чтобы нанять каноэ и добраться на нем до заирского острова Ижве
[733]. Он вызволил из рук интерахамве нескольких тутси, взяв банковский кредит, чтобы те смогли выкупить свою жизнь и жизнь своих семей. Среди них была Мадалена Мукариемерия, которая, отдав все свои сбережения интерахамве, получила лишь временную отсрочку и вскоре снова стала объектом вымогательств. Уже ни на что не надеясь, она послала с сыном записку в банк с просьбой о кредите, и ее записка по счастливой случайности попала в руки к Теонесту, который отдал мальчику свои собственные 20 тыс. руандийских франков. Он продолжал заботиться о ней и после этого. «Она [Мадалена], – вспоминает Теонест, – писала мне на обрывках бумаги, что ее жизнь подходит к концу, что в любой момент она может умереть и что если я могу достать деньги, это позволит ей оставаться в живых еще несколько дней. Я думал, что, возможно, никогда больше не увижу эту женщину и что я обязан помогать ей»
[734].
Практически всегда хуту, помогавшие тутси, делали это тайно. Однако известен случай, когда такая помощь была открытой и даже демонстративной. Поль Каманзи, торговец из коммуны Мухази (Кибунго), потрясенный происходящим вокруг него, делал все, что было в его силах, чтобы помешать массовым убийствам. Он сообщал местным тутси о намерениях интерахамве, искал для них безопасные убежища, укрывал некоторых из них в своей лавке. Он порвал отношения со своими соседями и со своей семьей, прежде всего со своими братьями, активно участвовавшими в «охоте» на тутси. Каманзи просил о помощи собственного отца, когда же тот отказал ему, он, не желая иметь дело с убийцами или теми, кто не противостоит им, присоединился к тутси, укрывшимся в коммунальном офисе Мухази и погиб 15 апреля во время резни, которую устроили там солдаты президентской гвардии, коммунальные полицейские и интерахамве
[735].
Но не всегда помощь тутси диктовалась исключительно гуманными соображениями. В ряде случаях свою роль играл сексуальный и порой даже матримониальный мотив. Одетту Мукамусони, девушку тутси, геноцид застал в доме ее знакомых в Кигали; она оказалась свидетельницей убийства хозяйки и ее детей. «Час спустя, – рассказывает Одетта, – вошли грабители и обнаружили меня. Они приготовились изрубить меня на месте, но один из них по имени Калликст защитил меня от своих людей. У него было ружье, и он был главным. Он взял меня к себе в качестве жены, потому что у него не было супруги. В его доме я слышала через дверь разговоры, что резню планировалось осуществлять повсюду и что к сезону засухи не останется ни одного ребенка тутси. Поэтому я сказала себе, что, поскольку Бог позволил мне сохранить мою жизнь, я не должна потерять ее понапрасну. Вот почему я никогда не пыталась уйти оттуда и избежала опасности погибнуть среди других тутси»
[736].
