Наконец дверь в бокс открылась, и в шлюз вошел доктор Браун. Он снял маску, отдышался и постучал пальцем в перчатке по клетке, проверяя тонус животных.
– Ну что же, Фридрихсон, надевайте и вы маску…
– А можно я возьму с собой и этого парня, доктор Браун? – спросил старший лаборант. – Ему бы не помешало повысить квалификацию, а то он слегка туповатый. Только на складе от него польза.
– Я не возражаю, только пусть держится позади вас.
– Слышал, Тобиас?
– Про то, что тупой?
– Про то, чтобы держался позади меня и ни за что не хватался.
– Хорошо, буду держаться.
– Надевай маску – возьми вот эту, это твой размер.
Тобиас надел маску и закашлялся – внутри она пахла хлоркой.
– Это пройдет, – пробубнил через свою маску Фридрихсон и, взявшись за коляску, покатил ее в бокс, пока доктор Браун придерживал двери.
Хотя под потолком горели осветительные панели, Жижецкому казалось, что в боксе царит полумрак. Он брел по глубокому туману за старшим лаборантом и видел лишь его раскачивающуюся спину в белом халате.
Наконец они дошли до длинного стола, на котором стояли прозрачные, похожие на аквариумы кубы. В них находились невысокие зеленые ростки, поднявшиеся из грунтовых розеток.
– Вот это будущее нашего сельского хозяйства, – с гордостью сообщил Браун.
– А что это за всходы? – поинтересоваться Фридрихсон.
– Тетраподсолнечник. Представьте себе, он имеет до пяти корзинок, которые вызревают в два раза быстрее, чем у обычного подсолнечника, при этом не требуется никакой дополнительной подкормки.
– А за счет чего возникает такая выгода? – спросил Фридрихсон. Браун удивленно на него посмотрел.
– Мы работаем над разгадкой этой тайны, однако на это еще потребуется время. Возможно, он питается магнитным полем, гравитацией или еще чем-нибудь… Об этом мы узнаем позже, а пока станем получать бонусы, выводя продукты на рынок.
Доктор Браун снова постучал пальцем по клетке, затем открыл крышку одного из кубов и сказал:
– Давайте, рассаживайте по две особи в каждый ящик…
Фридрихсон выловил из клетки двух мышек и опустил в куб.
– Отлично, переходим к следующему.
– А в чем же смысл этого эксперимента, доктор Браун?
Браун вздохнул. По правилам он не имел права рассказывать о работе никому, кроме коллег, работавших на этом же направлении, однако Фридрихсон был единственным, кроме начальства, кто интересовался его работой, и Браун часто делился с ним всякими безобидными новостями.
– Мы проверяем технологию выращивания на токсичность среды. Некоторые из растений выделяют на начальных этапах роста различные яды. Бывает, что несколько раз в сутки они выделяют яды, затем сами их поглощают. Этот момент сложно выявить без дорогостоящей системы датчиков. А мышки дешевы.
– Я тут недавно читал «Историю науки», – продолжал беседу Фридрихсон, опуская мышей в очередной аквариум. – И там наткнулся на небольшой период в двадцать первом веке, когда практиковалось применение генномодифицированных организмов. Поначалу все шло очень хорошо, но через десяток лет…
– Я тоже читал «Историю науки», правда, очень давно, – перебил его Браун, открывая следующий прозрачный куб. – Да, результаты оказались… совсем не те, которые ожидали, но ведь и учеными подвижников тех далеких времен можно называть лишь условно. Кем они были? Насколько знающими и компетентными они являлись? Лично я определил бы их как слегка просвещенных скотоводов, и не более. Теперь же наука стала по-настоящему могущественной, и нет такой сферы, в которой бы…
В этом месте доктор Браун громко чихнул, да так, что маска на его лице подпрыгнула.
– Уф… Целую неделю насморк не отпускает. Я уже половину аптеки домой перетаскал, и никакого результата. Пожалуй, что только в борьбе с насморком наука все же бессильна, но во всем остальном могущественна.
Наконец мыши были загружены во все кубы, и четыре пары животных еще осталось.
– Замечательно, – подвел итог доктор Браун. – А эти восемь пусть остаются в резерве.
– А вот сюда мышей вы забыли запустить! – подал голос младший лаборант Жижецкий, показывая на самый первый куб.
– Да нет же, мы загрузили в него животных в самую первую очередь, – возразил Браун, возвращаясь к началу длинного стола.
– Я тоже помню, – поддержал его Фридрихсон, вставая рядом.
Они смотрели на подсвеченные специальной лампочкой всходы, надеясь увидеть мышей, спрятавшихся за молодыми растениями, однако ничего не нашли.
– Что ж, возможно, мы заболтались, что меня, как экспериментатора, конечно, не красит. Давайте клетку, Фридрихсон, восстановим гармонию и оставим этих новоселов до завтра.
Старший лаборант быстро выловил из клетки еще одну пару мышек и, подойдя к столу, замер, глядя на аквариум.
– Ну же, Фридрихсон, кладите!
– Подождите, доктор, я вижу там мышиное дерьмо…
– Где?
– В аквариуме. Там были мыши, и они оставили дерьмо – вон там в углу.
– А это точно оно? – спросил Браун. – Вы уверены?
– Уверен, доктор. Я ухаживаю за мышами не первый год.
– Что ж, кладите мышей и уходите, мне нужно сделать кое-какие записи… И не нужно там болтать, что вы заходили в бокс.
– Конечно, сэр, я ведь понимаю, – кивнул Фридрихсон. Он снял с коляски клетку с оставшимися мышками и покинул бокс. Младший коллега последовал за ним.
Доктор Браун запер за ними все двери, вернулся в затянутое туманом помещение и, подойдя к столу, заметил, что в паре кубов снова отсутствуют мыши, а еще в одном осталась только одна.
– Так-так-так, – произнес Браун, чувствуя, как на лбу проступает испарина. – Что это? Телепортация?
Он подошел к столу и, нагнувшись над опустевшими кубами, приметил черные точки мышиного помета. Судя по всему, перед исчезновением животные испытали шок.
Доктор взял с полки большое увеличительное стекло и мощный гелиевый фонарик, вернулся к пустым кубам и, затаив дыхание, открыл крышки и стал рассматривать листочки молодых побегов. Браун ожидал увидеть какие-то изменения, тогда бы можно было предположить, что эти непростые растения каким-то образом поглотили экспериментальных животных, однако видимых изменений он не обнаружил.
– Что ж… – произнес он, чувствуя какое-то неприятное опустошение. – Что ж, продукты из такого подсолнечника мы уже получали, и животные прекрасно их ели…
Сняв маску, Браун подошел к стеклянному шкафу, где на полке в открытой пластиковой коробочке лежали несколько семян растений-метаноидов. Они были похожи на яблочные косточки, с той лишь разницей, что достигали размеров самого яблока. Метаноиды постоянно вибрировали, смещаясь то к одной, то к другой стенке коробки, и это считалось нормальным.
