– Брось, Джаспер, я уверен, что все вокруг знали об этой журналистке.
– М-да, сэр. В общем, конечно, знали, но были уверены, что это ваша инициатива. Все выглядело очень правдоподобно, ведь он практически ничего не скрывал – рестартинговые версии, техподдержка.
– Да уж. Правдоподобнее некуда.
Они вошли в лифт и стали подниматься.
– Обыск закончили?
– Нет, еще проводят, но уже кое-что нашли.
– Кое-что?
– Вещи, сэр. Детские вещи. Женские, в смысле – для девочки-подростка.
– Мерзавец! – не удержался Тауберг.
Лифт открылся, и они вышли.
– Они чистые?
– Кто?
– Найденные вещи чистые?
– О да, сэр, мы сразу обратили на это внимание – вещи чистые и уложены в прозрачный пластик. Но можно отправить на экспертизу.
– Не нужно на экспертизу! Отвезите их моей служанке Моне. Она живет у нас много лет и наверняка узнает вещи, если они принадлежали Ингрид.
– Да, сэр, я сейчас же распоряжусь.
Тауберг вошел в приемную и застал там своего секретаря.
– Ну а ты-то что тут делаешь, Александр? Ты тоже на службу безопасности работаешь?
– Сэр, мне сообщили, что тут что-то происходит, а живу я недалеко.
Секретарь помог директору снять плащ.
– Чай с вареньем?
– Позже.
– Понял, – кивнул секретарь. – Вы, видимо, останетесь тут на ночь?
– Да, останусь в комнате отдыха. Но тебе здесь делать больше нечего, езжай домой, это приказ.
– Слушаюсь, сэр.
Тауберг прошел за свой стол, пробежался глазами по стопкам не просмотренных с вечера документов и, чтобы отвлечься, начал проглядывать квартальные сводки.
Зазвонил телефон.
– Тауберг…
– Сэр, это Джаспер. Мои люди доставили к вам домой найденные у Линсдея вещи и показали их Моне. Некоторые она узнала.
– Понятно. Ведите его сюда.
– Слушаюсь.
Через несколько минут в наручниках привели Гуннара Линсдея. На нем был костюм, надетый поверх пижамы.
Конвоиры вышли, в кабинете с арестованным остались только Тауберг и начальник службы безопасности.
– Как ты мог так поступить? Я пускал тебя в дом, а ты, мерзавец, пробирался в детскую комнату?!
– Нет, Франклин! Нет! – воскликнул Гуннар, закрываясь скованными руками. – Нет, я не пробирался в детскую – я бы не посмел! Вещи я воровал в прачечной!
– Зачем ты сделал копию? Ты использовал ее в качестве сексуального объекта?
– Нет, Фрэнк! Поверь мне, я люблю твою дочь! Я полюбил ее, как только впервые увидел!
– Когда ты увидел ее, ей было всего двенадцать лет!
– Одиннадцать с половиной! Но я ничего не мог с собой поделать, я думал только о ней! Я ведь потому и живу один, что мне, кроме нее, никто не нужен! Я рисовал ее, фотографировал! Я покупал ей подарки, но это все было не то, и тогда я решил сделать копию… Настоящую, на базе «Б-восемнадцать». После этого моя жизнь обрела смысл, я продвигал ее, делал рестартинговые версии по мере того, как Ингрид подрастала! А потом она уже сама стала развиваться и делать карьеру! И я был этому бесконечно рад!
– Хватит! – закричал Тауберг и хлопнул ладонью по столу.
Линсдей замолчал.
– Значит, так, Джаспер, вызови его заместителя – пусть принимает дела. После этого отвезешь его в аэропорт или на вокзал, пусть сам выберет. И чтобы до десяти утра его в городе не было. Если он промедлит, начинай процедуру передачи дела в прокуратуру.
– По Шестнадцатому параграфу?
– Разумеется. Все, уводи. Я его больше не хочу видеть. Никогда.
100
Директор «Нонсарто» по научной работе дважды выслушал представителя охранной фирмы, прежде чем окончательно разобрался в задумке боссов из «Новых технологий». Получалось, что они собирались устроить на территории лабораторного комплекса небольшую войну.
– Насколько я понял, мистер Гливрет, вы хотите у нас здесь немного пострелять?
– Нет, что вы! – Посетитель улыбнулся и, слегка качнувшись на стуле, заставил его жалобно скрипнуть. – У вас здесь будет тихо и спокойно, как и сейчас, а стрелять будут только в бетонном блоке номер девять. Он стоит на отшибе, герметичен, оборудован вентиляцией, и, что бы там ни происходило, ваших рабочих лабораторий это не коснется. Все, что нам теперь нужно сделать, – это придумать правдоподобную версию, по которой все ваши семена и растения будут перемещены в девятый блок для какой-то тотальной якобы обработки, облучения, опрыскивания или еще чего-то там.
– Для кого это нужно? Кто будет читать эти бредни?
– Террористы.
Гливрет сел ровнее, стул под ним затрещал, тогда он взял у стены массивное кресло и, поставив рядом со столом директора, сел в него.
– Ну давайте напишем, это не сложно. Полагаю, среди них нет биохимиков и медтехнологов?
– Среди них могут оказаться какие угодно специалисты, сэр. В этом-то и состоит их опасность. Мало того, на них могут работать некоторые из ваших сотрудников.
– Что? – Брови директора поползли на лоб.
– Именно так, мистер Дидракс. Вот поэтому основания для перемещения ваших инопланетных семян в девятый блок должны быть очень и очень правдоподобными, чтобы противник, кто бы он ни был, поверил в это, и тогда…
– Что тогда?
– Тогда мы подождем, когда они организуют налет на девятый блок, и всех их там переколошматим.
Гливрет улыбнулся и отряхнул ладони одну об другую, словно уже сделал дело.
– И пожалуйста, мистер Дидракс, пусть об этом случайно узнает как можно большее количество сотрудников лаборатории, но никому ничего не объясняйте. Валите все на головной офис «Новых технологий».
На этом они и расстались. Гливрет поехал заниматься планированием операции, а Дидракс приступил к написанию правдоподобной версии фальшивого «распоряжения сверху».
Его несколько раз отвлекали телефонными звонками, но все же к обеду он эту работу закончил. После плотной трапезы в лабораторном кафе он еще раз перечитал свой труд и нашел его вполне правдоподобным.
Этот бизон Гливрет просил его не указывать конкретных сроков, и Дидракс их не указывал. Персоналу следовало быть готовым к проведению чего-то-там в ближайшее время. Да, так получалось очень хорошо. В ближайшее время, и точка.
Распечатав документ, директор Дидракс начал обходить лабораторные боксы, давая ответственным лицам прочитать предназначенную им часть распоряжения и демонстративно прикрывая другую.
