– Что там у вас случилось, «большие»? – поинтересовался по радио Чумаченко, ему не было видно, в кого стреляют шагающие танки.
– Противник, бригадир, более десятка человек. Все в одинаковой одежде, полагаю, солдаты.
Снова зарокотала пушка, а затем к ней присоединился пулемет стоявшего на западе броневика и еще несколько автоматных стволов.
– Продолжайте работать, я скоро вернусь! – сказал Чумаченко своему отделению и поспешил на окраину деревни, но к тому времени, когда он туда прибыл, «куксдог» уже переместил огонь в сторону расположенной неподалеку рощи, а среди старых воронок бригадир обнаружил убитую лошадь и тела двух солдат-аборигенов.
К Чумаченко подбежали двое пехотинцев.
– Босс, они поскакали туда, к балке!
– Да уж вижу, – ответил бригадир и приподнял бронестекло, чтобы освежить лицо прохладным воздухом. После пробежки он основательно взмок.
– Але, бригадир! – раздался в наушниках голос пилота-робота.
– Слушаю тебя.
– Они ускользнули по балке. Если хотите, можем устроить преследование…
– Нет, парень, я понимаю, что тебе там на горке скучно, но никаких преследований. Наше дело девок собирать, а за преследование нам никто не заплатит.
– Как скажете, бригадир, – разочарованно отозвался пилот и отключил связь.
– Так, вы двое, давайте со мной, проверим вон тот погреб.
Бригадир указал на распахнутую дверь пристройки, стоявшей возле небольшого холма. По своему опыту Чумаченко знал, что в таких местах аборигены хранили картофель и овощи, а те, кто жил возле моря, – рыбу.
– Эх, и заметались они тут, босс, когда «большие» из пушек шарахнули! – попытался завести разговор один из пехотинцев.
– Фонарик достань, – оборвал его бригадир. – Пойдешь первым.
Они осторожно приблизились к дверному проему, выждали паузу и без происшествий спустились в погреб, где бригадир поразился тому, что увидел при свете непотушенных факелов.
– Вот это да! Знаешь, что это, Филипсон?
– Да откуда же?
– Обойди все вокруг… Да будь начеку, мало ли что…
Пехотинец начал с опаской обходить зал, чтобы убедиться, что здесь нет посторонних, а Чумаченко продолжал рассматривать изувеченный корпус неизвестного ему летательного аппарата.
Скорее всего это был истребитель, размерами чуть меньше «маскота», крылья, хвост, пушки, подвески для ракет – все на месте.
– Никого, босс, только плесень и мошки! – доложил вернувшийся пехотинец.
– Пошли наверх.
Когда они выбрались из погреба, бригадир закрыл дверь в пристройку и подключился к центральному каналу связи – через пару секунд ему уже ответили.
– Сэр, это Чумаченко! Бригадир четвертой группы. Сэр, мы тут пощипали местных вояк, они разбежались и оставили погреб с каким-то разбитым истребителем.
– Каким таким истребителем, ты о чем? И в каком таком погребе?
– Погреб обыкновенный, сэр, для хранения чего-то там… из жратвы. Теперь он пустой и в нем стоит разбитый истребитель вроде. Видать, они его специально туда притащили.
Командир эскадры немного помолчал и спросил:
– Какие-нибудь эмблемы, номера на нем остались?
– Я не заметил, сэр. Он в полумраке стоит, только факелы горят на стенах.
– Ладно, я сейчас сам приеду, гляну.
– Хорошо, сэр, ждем.
– Как работается?
– Нормально, сэр. Кой-чего уже наскребли.
В центре деревни послышались выстрелы, было видно, как какой-то абориген упал, срезанный очередью.
– Нормально работается, сэр, – повторил Чумаченко. – Приезжайте, ждем.
39
Прелат Гудроф несся так быстро, как никогда не бегал даже в юности, а его лошадь волок за собой верный Тревис, ни на шаг не отставая от хозяина.
При необходимости прелат, конечно, мог проявить храбрость, например во время войны с Илкнерами, но сейчас ни о чем таком не могло быть и речи, ведь они столкнулись со страшной, непреодолимой силой.
Одно дело опасаться летающих высоко в небе «черных колесниц», и совсем другое – подвергнуться атаке мечущих огонь «железных великанов». Глубокая извилистая балка спасла людей прелата от окончательного уничтожения, и великан прекратил метать молнии, как только перестал их видеть, но Гудроф продолжал бежать, пока мог, перепрыгивая через кусты и поваленные деревья. Наконец силы его иссякли.
– Уф!.. Ах!.. Привал!.. – объявил он, ложась на пожухлую траву.
Тревис, майор Бекет и остальные – те, кто уцелел, – тоже стали опускаться на траву, и первые несколько минут было слышно лишь тяжелое дыхание.
Лошади перенесли пробежку легче, но и они были сильно напуганы, их шкура мелко подрагивала, а уши стояли торчком, несчастные животные ожидали новых неприятностей.
– Мэйджор… Так ты утверждаешь… Что внутри великанов сидят люди? – уточнил прелат. Он уже спрашивал об этом, но все никак не мог поверить услышанному. Слишком уж целостными выглядели эти чудовища.
– Да, это так, господин прелат.
Майор поправил фуражку и огляделся. Пока они тут сидели, посланные в погоню пираты могли застать их врасплох.
– Нам нужно выставить двух часовых – по одному с каждого края, – сказал он.
Прелат сделал знак, и недавно назначенный сержант послал на склоны двух гвардейцев.
Теперь под его командованием осталось чуть больше дюжины, остальные полегли на коротком участке балки, где беглецы были хорошо видны с холма одному из великанов.
– Но все же я не понимаю… Ведь там нет этой стеклянной коробки, как на твоей колеснице? Где же сидят люди?
– Там, где положено быть голове, господин прелат.
Все, кто слушал заметно изменившегося новичка, удивлялись вместе с прелатом, но верили тому, что он говорит, поскольку сами были очевидцами нападения великанов.
Вскоре привал был закончен и часовые отозваны в балку.
Тревис попытался платком стереть грязь с мундира прелата, но тот отмахнулся:
– Оставь, сейчас это неважно.
Он взял из рук телохранителя повод своей лошади и, помедлив, повернулся к Бекету:
– Скажи, мэйджор, мы что, обречены?
– Нет, господин прелат, если надежно спрятаться, эти пираты соберут добычу и уберутся.
– А что за добыча им нужна?
Майор вздохнул.
– Помимо золота они забирают живой товар, обычно это красивые девушки.
Майор знал, о ком сейчас подумал прелат, однако он не знал, что у Гудрофа есть и собственный страшный опыт.
