Олег взбежал на крыльцо, спасаясь от запаха скверной дешевой
браги, толкнул дверь, но в лицо ударило застоявшимся смрадом из запаха немытых
мужских тел, вина, пережаренного мяса, рыбы, каши, а по ушам резанула дикая
песнь полудюжины сильных грубых голосов.
Он миновал сени и встал на пороге комнаты. Впятеро больше,
чем выглядит снаружи, массивные серые каменные блоки стен, столы сколочены
грубо, как и широкие лавки, а люди, что за ними пируют... ох, недаром Томас
назвал их пьяными простолюдинами.
На него не сразу обратили внимание, голоса обрывались
медленно, к нему поворачивались, смотрели с великим удивлением.
Олег стоял неподвижно, совсем ни к чему, если Тор примет его
за врага, а на нем сейчас боевой пояс, вдвое увеличивающий его и без того
чудовищную силу, или его пасынок Улль схватится за лук, а у него все стрелы
попадают в цель, как бы та ни двигалась быстро и какой бы мелкой ни оказалась.
Да и Локи насторожился, а он очень быстр, чересчур быстр и опасен, как вообще
опасен огонь.
Первым заговорил Хеймдалль, Мудрый ас, верный страж
радужного моста, хотя вся его мудрость в том, что видит днем и ночью на
расстоянии ста миль и слышит, как растет трава в поле и шерсть на овцах:
— Кто ты, пришедший без зова?
— Человек, — ответил Олег мирно. — Я ваш
друг...
Хеймдалль хмуро улыбнулся, ярко сверкнули золотые зубы, а
золотой рог на поясе качнулся и пропел звонкую ноту.
— Друг? Не припомню тебя среди наших друзей...
— Друг богов? — переспросил Локи. Высокий,
красивый, он шагнул вперед, спросил резко: — Всего лишь человек? Не слишком ли?
Он сделал еще шаг, и вдруг жестокий удар сбил с ног Олега.
Он ощутил соленый вкус во рту, приподнялся на дрожащих руках, в голове
колокольный звон, выплюнул кровь и начал подниматься. Локи сказал с жестокой
веселостью:
— Лежи, лежи!.. Жидковат ты против бога.
Олег поднялся, его шатало, но он постоял, выжидая, пока
перед глазами перестанет двоиться, сказал хриплым голосом:
— И это все... что ты можешь?
Локи ахнул от такой наглости. Боги довольно закричали,
отвага всегда вызывает сочувствие, а Локи ринулся, наклонив голову, как
разъяренный бык. Олег в последний миг отступил вбок, каменная стена дрогнула от
удара, даже под ногами качнулась земная твердь. Локи постоял, шатаясь, тряхнул
головой и повернулся к Олегу.
Кулак Олега ударил его в нижнюю челюсть. Локи вздрогнул,
колени подогнулись. Он коснулся ими пола, но тут же начал-подниматься, и в этот
момент тяжелый сапог поддел его под ту же челюсть. Зубы клацнули так звонко,
что перекрыли шум и выкрики. Локи подлетел в воздух и тяжело грохнулся на
землю, раскинув руки.
Олег стоял, тяжело дыша и сжимая кулаки. Локи начал
подниматься, однако с высоты трона прогремел властный голос:
— Лежи, лежи!.. Ты на лопатках, не видишь?
Локи, не слушая Одина, вскочил и ринулся в драку, но его
перехватили за плечи, оттащили. Кто-то сунул ему в руку огромный кубок с
брагой, сообща заставили пить. Олег бросал осторожные взгляды в ту сторону, но
чаще поглядывал на Одина и его окружение.
Один неотрывно смотрел на Олега единственным глазом. Олег
стоял неподвижно, старался выглядеть предельно дружелюбным.
Глава 13
Один сказал неожиданно:
— Раз уж ты сумел прийти прямо к нам... что ж, садись
за стол. Будешь рассказывать потомкам, что удостоился чести сидеть с богами.
Боги довольно зашумели. Олег сделал вид, что колеблется,
такая честь, такая честь, прошел вдоль стола, вроде бы не решаясь сесть,
наконец вдвинулся между Тором и Хеймдаллем, оказавшись от Одина отделенным
только его сыном Тором.
Локи, уже забыв об Олеге или сделав вид, что забыл, пробежал
по залу, подпрыгивая и кривляясь, неожиданно спустил портки и замер, выпучив
глаза. Боги грохнули от смеха, Один взревывал и тер кулаком единственный глаз,
Тор стучал кулаком по столу, затем, обессилев от хохота, начал сползать с
лавки, лицо расплылось, словно вылепленное из киселя, уже не смеялся, а слабо
хихикал и вяло отмахивался. Мол, перестань, а то умру от смеха.
Олег не сразу сообразил, что Локи в очередной раз повторил
свою коронную шуточку: привязал к мошонке длинную козлиную бороду. Боги ржали,
хохотали, смеялись и верещали от восторга. Хохотала прекрасная дородная Фригг,
жена Одина, смеялась дочь Ньерда и сестра Фрейра богиня любви Фрейя,
взвизгивала от радостного хохота нежная и кроткая Идун, богиня вечной юности.
Они тоже рассматривали такую смешную мошонку и смеялись, смеялись, смеялись
громко, звонко, ликующе, жизнерадостно.
Один хохотал гулко, мощно, наконец взглянул на Олега,
медленно посерьезнел.
— Тебя это не веселит?
— Нисколько, — ответил Олег тихо.
Один уловил тоску в его тихом голосе, переспросил:
— Но что-то печалит?
— Да, — ответил Олег.
— Что?
Олег кивнул на голого Локи, что прыгал, кривлялся, корчил
рожи, тряс гениталиями и снова и снова показывал всем длинную бороду козла, на
случай если кто не в полной мере оценил остроумную шутку, которую он повторяет
бесчисленное число раз.
— Когда-то и я этому смеялся.
— И что? — спросил Один с интересом. — Я и
сейчас смеюсь.
Олег вздохнул.
— А я уже нет.
Боги хохотали, Один смотрел испытующе.
— Это что-то значит?
Олег буркнул:
— У меня с юмором всегда были нелады. Но, думаю...
— Что? — спросил Один.
— Думаю, что уже никого из сегодняшних этим не
рассмешить.
Один насторожился.
— Ты что этим хочешь сказать?
— Что сказал, — ответил Олег осторожно. — Мир
не просто меняется. Он...
Замялся, подыскивая точное слово, Один уточнил раздраженно:
— Что делает мир?
— Взрослеет, — сказал наконец Олег.
Один спросил строго:
— А это при чем?
— А вы, — ответил Олег тихо, — все такие же...
молодые.
Боги снова весело зашумели, только Один продолжал
внимательно всматриваться в человека единственным глазом.
— Договаривай, — посоветовал он.
Олег сказал негромко:
— Зачем? Ты, отец мудрости, уже понял.
Один кивнул в сторону остальных богов.
— А им знать не нужно?
— Не поймут, — ответил Олег коротко. — Я и то
и не знаю, так ли ты понял.
