Олег поморщился, хотел возразить, но перевел дыхание и
сказал кротко:
— Томас, Томас... Все мы знаем, даже дураки, как надо
было поступить нам или даже королям там, в прошлом. Но никто не знает, что надо
и как надо в будущем. И куда идти. И что делать. Но есть разница: Семеро Тайных
все же глупят реже, чем простой народ! И ошибки их не настолько... ужасающи,
как если бы на их месте оказался кто-то из нынешних королей, герцогов, баронов
или простых крестьян.
Томас спросил враждебно:
— Значит, когда пытались нас остановить, то была всего
лишь ошибка?
— Ошибка, — согласился Олег. — Недооценка
новых реалий, что незаметно вошли в жизнь. А так вообще, Семеро Тайных делают
очень благое дело. Мир улучшается, Томас, улучшается!..
— И что, это заслуга — Семерых? Или защищаешь потому,
что ты сам был... из их шайки?
Олег затаенно улыбнулся.
— Просто еще раз объясняю тебе, кто на самом деле
правит миром. А короли... это пешки в руках Тайных. Даже если не догадываются
об этом. Потому не надо жалеть о потере королевского трона. Лучше быть вот
таким свободным рыцарем, как ты, чем королем на ниточке.
Глава 14
Прекрасная вымощенная камнем дорога, достаточно широкая,
чтобы проехали четыре телеги в ряд, идет на восток, рассекая леса, холмы.
Звонко стучат копыта, Томас снял шлем, белокурые пряди красиво трепало легким
ветерком. Олег угрюмо зыркал из-под насупленных бровей по сторонам.
Здесь, он помнил, воздух трепетал от рева многочисленных
стад, озер не было видно из-за множества уток и гусей, а сейчас дикий край,
словно здесь не ступала нога человека. И так по всей великой Римской империи:
распаханные земли пришли в запустение, а на них выросли дикие дремучие леса.
И так — на тысячу лет.
Он поморщился, вспомнив некогда гордый Рим, владыку мира, в
руинах, обезлюдевший, заросший травой и кустарником, вспомнил знаменитый
Капитолийский холм, где некогда решались судьбы мира, а он увидел, как
неграмотный пастух пасет там стадо коз...
Да и здесь все было не так, не так... От горизонта и до
горизонта тянулись распаханные поля, пролегали широкие дороги, хоть и не
римские, понятно, но просторные, удобные, с отводами для воды по краям. И дома
были как дома, а не угрюмые крепости, ежечасно готовые к защите: куда приходил
Рим с его юриспруденцией, там разбойников называли разбойниками и развешивали
вдоль дорог на крестах, а не делали их графами, баронами и герцогами. Мир под
властью Рима был безопасен. Всяк мог проехать всю бесконечную империю от края и
до края, не подвергаясь нападению.
Ну, уточнил он себе, почти не подвергаясь. Совсем без
разбойников не бывает, но в римском мире их истребляли нещадно и жестоко. А
здесь разбойники сгоняют крестьян строить им укрепленные разбойничьи гнезда, а
затем собирают с этих крестьян чисто разбойничью дань...
Дорога упорно шла по прямой, несмотря на то что местность
начала местами горбиться, пошла холмами, земля покрылась крупными камнями
округлой формы, которые ну никак не могли остаться от разрушенных гор или скал:
тех нет вблизи и в помине. Но ломать над загадкой голову Олег не стал, а когда
Томас в очередной раз восхитился дорогой, указал на канавы по обе стороны:
— Это их заслуга.
Томас посмотрел с недоумением, просиял, поняв:
— Отводят воду?
— Да. Иначе давно бы размыло. Римляне строить умели...
Вот только империю возвели с каким-то изъяном. И богатая, и могучая, и
просвещенная, и вроде бы справедливая, все на законах и праве, но что-то не
дало ей...
Томас фыркнул:
— Это мы «что-то»? Мы не что-то, а христианское
воинство! Взяли и не дали!
Олег спросил кротко:
— Почему?
— А там были язычники, — пояснил Томас
победно. — Вавилонские блудницы, сосуд греха и всякая хула на Бога... своим
существованием. Вот наше крестоносное воинство и сокрушило нечестивцев! Теперь
там наш Папа.
— Гм, — пробормотал Олег, — ну... если
учесть, что ворвавшиеся в Рим вандалы были уже христианами, то... в целом
верно, как ни странно. Чисто по-христиански сожгли все библиотеки, уничтожили
все музеи, перебили все мраморные статуи, а уж население — все под нож, кому
нужны юристы, инженеры, законотворцы, композиторы, скульпторы...
Томас, не слушая, рассматривал рощу, мимо которой едут, Олег
вздохнул и подумал, что и хорошо, что рыцарь не слышит. Если и для него,
благородного рыцаря, Рим пока что смрадная блудница, то что спрашивать с диких
озверелых вандалов? Рушили гнездо разврата с полным осознанием правоты своего
дела.
Он снова вздохнул, не желая признаваться, что в глубине души
признает их полную правоту. Нужно было уничтожить. Рим достиг пика могущества,
а оно привело к самодовольству и уверенности, если самые сильные, то и самые
правые и правильные. К тому же у них помимо инженеров есть юристы и тщательно проработанные
законы на все случаи жизни. Значит, весь мир должен принять их римский образ
жизни.
— Застой, — пробормотал он под нос, —
надвигался снова великий застой... Надо было сокрушить. Надо, мне винить себя
нечего...
Но перед глазами встали руины библиотек, разбитые молотами
прекрасные мраморные статуи, пасущиеся козы там, где заседал сенат, верша
судьбы мира, и во рту стало горько, будто пожевал полыни.
Разрушили варвары, а когда начали отстраивать, то остатки
римского величия сокрушили монахи. Они прошлись с молотами и раздробили статуи
языческих демонов, вытащили из книгохранилищ и во имя Господа сожгли все
нечестивые книги и свитки, а они все нечестивые, раз не написаны святой
церковью. Они уничтожали все языческое, порой с грязной водой выплескивая и
ребенка, но... лес рубят, щепки летят.
Захваченные запасы хлеба и сыра скоро кончились, но Олег,
отлучаясь в лес, всякий раз приносил полную корзину малины, грибов, а также —
учитывая аппетит Томаса — молодых толстых зайцев. Наконец Томас обратил внимание,
что, вывалив ягоды на расстеленную скатерть, Олег всякий раз небрежно
забрасывает корзину в кусты, чтобы о ней поскорее забыли, а на очередном
привале снова приносит ягоды в ней же. Или в такой же.
Однажды он заметил саркастически:
— И быстро же собираешь... Или там тебя уже ждут с
отборными ягодами и грибами?
— Кто ждет? — спросил Олег.
— Гномы какие-нибудь нечестивые...
Олег вздохнул.
— А, ягоды... Это пустяки. А вот с зайцами чуть
сложнее.
— А как они у тебя убиваются? — поинтересовался
Томас. — Когда бегут к тебе — головой о дуб? А как же вешаются тебе на
пояс? Неужто сам, ручками?
— Это у тебя такие шуточки? — спросил Олег с
неодобрением. — Ты думай о христианских ценностях, а не всяких там зайцах.
А то странно у тебя голова устроена. Дома женщина осталась, за которой ты
спускался в ад и поднимался на небеса, а тебя какие-то зайцы беспокоят!
