Впереди на могучем коне возвышался немолодой воин с длинными
седыми волосами до плеч, белыми вислыми усами. Брови тоже белые как снег,
косматые. Шлем старый воин держал на локте левой руки, поводья тоже в левой.
Серые глаза пристально следили за приближающейся группой Томаса.
Олег видел, как барон Огден правой рукой отдал воинское
приветствие, оглянулся на ровные ряды из железа, острой стали и конских голов.
Там неровно, но мощно проревело с полсотни могучих глоток что-то непонятное
Олегу, но Томас гордо расправил плечи и орлом поглядел по сторонам, краем глаза
замечая зардевшиеся от удовольствия щеки Яры.
Олегу почудилось некоторое напряжение в бароне Огдене.
Впрочем, если барон и чувствовал неловкость, то где-то очень глубоко, на уровне
голенищ, а так его взор был чист и ясен. Выпрямившись, он смотрит прямо, рука
на рукояти короткого меча, а когда заговорил даже кони перестали обнюхиваться,
повернулись и уставились внимательными карими глазами.
— Доблестный сэр Томас Мальтон... — произнес барон
Огден сильным, звучным, настоящим баронским голосом. — Мы видим, что ты
свершил то, что казалось немыслимым! Да-да, немыслимым... Мы все помним, на
твою свадьбу явился рыцарь... тихо там, в задних рядах! Это был рыцарь, никто
его не лишал рыцарского достоинства. Обгорелость — не повод, а что из ада...
гм... многие из нас там побывают.
Томас приосанился, грудь его раздалась, как у бойцовского
пса, что один на один валит быков. Лиловые глаза украдкой посматривали на Яру,
все ли слышит, мужественное лицо воспламенилось от жаркой похвалы.
— Да что там, — сказал он скромно, но тоже сильным
звучным голосом, как и подобает королю, который в состоянии сам водить войска
на битвы, — кто на моем месте не пошел бы хоть в ад, хоть... еще дальше
ради такой женщины!
Прямая спина Яры прогнулась, а грудь выпятилась, едва не
прорывая тонкую ткань. Синие глаза засияли как звезды, она выглядела не меньше
королевой, чем сам Томас.
Барон Огден откашлялся, голос его прогремел еще мощнее:
— Сэр Томас! За твое отсутствие произошли некоторые
изменения. Но прежде, чем указать на них, я должен представить тебе этих
баронов, что пользуются уважением за их достоинства, их честь и отвагу. И никто
не усомнится в их верности Британии.
Томас с непониманием оглядел рыцарей.
— Я признаю их неоспоримые достоинства, —
проговорил он настороженно, — но что означает эта... очень уж внезапная
встреча?
Барон с достоинством поклонился.
— Как я уже сказал, это цвет рыцарства Британии. И
самые влиятельные и владетельные сеньоры королевства. Вчера на срочном военном
сборе было решено, сэр Томас, что наша страна, раздираемая междоусобицами,
нуждается в короле, который не покидает ее земли...
Томас задержал дыхание. Бледное изнуренное лицо медленно
наливалось краской гнева. Ноздри начали раздуваться, глаза холодно блеснули, а
ладонь потянулась к рукояти меча.
Из рядов выдвинулся коренастый воин, еще старше барона
Огдена, весь белый как лунь, старый и уважаемый всем рыцарством сэр
Гильдербург, поспешно вскинул руку:
— Сэр Томас! Мы все чтим твои подвиги, и я от всего
рыцарства могу заверить, что наша земля не порождала более достойного рыцаря,
чем сэр Томас Мальтон из Гисленда!
Рыцари переднего ряда угрюмым ревом подтвердили его слова, а
дальше рев прокатился в глубину отряда. Ободренный сэр Гильдербург продолжил
сильным, но уже по-старчески скрипучим голосом:
— Но, сэр Томас, признай, что лучший из рыцарей не
всегда бывает лучшим королем. В то время, когда стране как никогда нужна
крепкая рука, ты покинул близкий трон и корону, отправился на поиски своей
пропавшей женщины!.. Пусть даже очень благородного происхождения, хотя есть тут
такие, что сомневаются.
Томас вскипел:
— Сомневаются?
Сэр Гильдербург поспешно воскликнул:
— Сэр Томас, сэр Томас! По старым добрым англским
понятиям, благородная дама должна сидеть в башне и сопеть в тряпочку, как вы
однажды изволили высказаться, а не вскакивать в седло скачущего коня и
размахивать саблей... Она же — настоящая валькирия, вы — герой, а если учесть,
при каких обстоятельствах ее... гм... похитили, то можно себе представить,
откуда вы только что явились!
— И где побывали! — выкрикнул кто-то, теряя
рыцарское достоинство, совсем не рыцарским голосом, но от грозного взора Томаса
укрылся за чужими спинами.
Калика ожидал, что благочестивый рыцарь гордо сообщит, с кем
еще сегодня утром за одним столом сидел и жрал в три горла, но Томас, уже весь
на земле, прорычал:
— Но я вернулся! И женщина моя со мной. Кто из вас
сумел бы вырвать ее из рук... из лап... я даже не решаюсь сказать, из чьих
непростых дланей!
Барон Огден чуть подал коня назад, лицо Томаса полыхает
гневом, потом стало белым от ярости, сказал торопливо:
— Бросивший трон единожды... кто тебе поверит, что не
бросишь снова?
Из переднего ряда рыцарей крикнули:
— Стране нужен король надежный!
Томас скрипнул зубами. Внезапно взгляд упал на сэра калику.
Тот сидит на коне спокойный, чуточку грустный. И в кипящей бешенством памяти
внезапно всплыли слова калики, что тот просмотрел всех королей Британии на сто
лет вперед, но ни в одной ветви будущего короля Томаса Мальтона не отыскал.
Тогда он понял слова калики так, что его убьют раньше, чем наденет корону на
голову, но теперь, возможно, предсказание можно толковать иначе...
— И что же? — спросил он холодно. — Вы решили
не допустить меня в мое королевство?
Среди рыцарей раздавался шум. Сэр Огден поклонился, но
ладонь его не уходила далеко от рукояти меча.
— Доблестный сэр Томас!.. Позволь, я объясню. На
военном совете рыцарей за время твоего отсутствия... по благородным мотивам,
никто не сомневается... молчать там в задних рядах!.. Никто не посмеется
усомниться вслух... так вот, благородный сэр Томас... э-э... на военном совете
была выдвинута кандидатура сэра Генриха!
Он тянул и мямлил, в глаза не смотрел, но последние слова
выпалил скороговоркой, вздохнул с облегчением и прямо посмотрел на Томаса
честными глазами старого рыцаря, знающего законы и воинские обычаи.
За спиной Томаса тихонько ахнула Яра, слышно, как ругнулся
калика на своем непонятном языке. К барону с другой стороны от Гильдербурга
наклонился хмурый немолодой рыцарь, что-то шептал на ухо, глаза недобро зыркали
из-под украшенного золотом шлема.
Томас поморщился.
— Сэр Болдуин, ваш шепот громче, чем ржание моего
боевого коня! Я не обнажу меч, как вы надеетесь. Здесь в самом деле цвет
англского и норманнского рыцарства, я не хочу всех женщин Англии оставить
вдовами. Но, по крайней мере, мне позволено проехать в свои владения?
