— Это не по-христиански, — упрямо сказал
Томас. — Это дело рук Врага!
— А не доблести?
— Доблесть, — отрезал Томас, — защищать
страну. А обижать простой народ — преступление.
— А удалой набег для чести и славы?
— Нет чести и славы в обижании простых жителей, —
упрямо возразил Томас. — Честь и слава тем, кто сумеет дать им счастливую
жизнь!
Олег смолчал, потом указал вдаль.
— Если не ошибаюсь, там шалаш.
— Охотник?
— Или пастух, — ответил Олег. — Поедем,
пастухи обычно знают больше, чем землепашцы.
— Бродяги, — сказал Томас одобрительно, —
будет пасти скот на месте, тот отощает. А охотники так и вовсе не должны
оставаться... Что-то там пусто!
Он на ходу нагнулся, заглянул в шалаш, объехал вокруг. Олег
остановился в сторонке, прислушался, внезапно улыбнулся. Из-за ближайших кустов
донесся негромкий голос:
— Я сумею всадить в каждого из вас по три стрелы,
прежде чем доскачете до меня. Кто такие?
— Друзья, — ответил Томас поспешно. — Мы едем
к Адову Урочищу, потому что это наш долг как христианских рыцарей сразить Врага
и ввергнуть его снова в преисподнюю!
Из-за кустов поднялся рослый человек с непомерно толстым и
длинным луком. Стрела, что в готовности застыла на тетиве, показалась Томасу
дротиком. Томас облизал пересохшие губы, таких стрел не видел даже у калики в
туле. Если попадет в сочленение, пронзит насквозь...
Стрелок кивнул в сторону Олега.
— Тоже рыцарь?
В сильном голосе звучала насмешка. Олег сказал хмуро:
— Ты не скаль зубы, я тебя сразу засек. Лучше разведи
огонь. Мы проголодались, а ехать еще далеко.
Стрелок несколько мгновений рассматривал обоих, Олега
дольше, чем Томаса, усмехнулся, лук опустился. Томас перевел дыхание, стрелок
сказал с прежней насмешкой:
— Ехать как раз уже недалеко. Но вам в самом деле лучше
двигать в ад с полным брюхом.
Он все косился на лук Олега, чувствовалось, что мучительно
сравнивает, стараясь не показать вида: у него чуть длиннее, зато у Олега
составной из костяных пластин и рогов, такой натянуть труднее, но и бьет
сильнее...
Костер вспыхнул быстро, под серым слоем золы отыскались
красные угли, Олег набросал сверху хвороста, охотник принес толстых поленьев, в
шалаше под грудой веток нашлись головки сыра, ломти холодного мяса, две ковриги
хлеба и даже с десяток сушеных рыбин.
— Говорят, — сказал Олег, — что никогда
столько не лгут, как до охоты, во время турнира и после взятия башни Давида.
Это верно?
Охотник подумал, посмотрел на него внимательно, на рыцаря,
что сразу насупился, как мышь на крупу, кивнул.
— Насчет турнира и взятия башни Давида — абсолютно
верно. А вот начет охоты — нет. Больше врут рыбаки.
— Поправка принята, — согласился Олег легко. Он
протянул ему бурдюк с вином. — Отведай.
Охотник отведал, похвалил, некоторое время сравнивали вина
Эссекса и Зассекса, оба выказали себя знатоками, преисполнились уважения друг к
другу, затем охотник посерьезнел, отложил бурдюк.
— Вы в самом деле решились сразиться с самим дьяволом?
Томас сказал гордо:
— Несомненно.
— Ну-ну, — сказал охотник с неопределенностью в
голосе. — Но если дьявол не выедет навстречу в рыцарских доспехах и с
копьем под мышкой?
Олег спросил в лоб:
— Ты это Адово Урочище видел?
— Только с краю, — ответил охотник. — Почему
и спросил. Представь себе кровавое болото, что ширится и подминает под себя
окрестные земли. Я стоял на берегу реки и видел, как эти смердящие волны слизи
добрались с той стороны до берега, скатились к воде... Какая гадость, вода
сразу замутилась, рыба наверняка дохнет...
Он зябко передернул плечами, щеки побледнели, а в глазах
Олег впервые увидел глубоко упрятанный страх.
— Только болото? — спросил он. — А что
говорят насчет странных зверей, невиданных птиц...
Охотник отмахнулся.
— Этого с той стороны прет все больше. Но ворона, даже
если он способен украсть барана, можно подстрелить, что я делал не раз, а вот
болото... гм... там лагерем стоят священники, но что-то я не видел, чтобы
сумели отогнать напасть. Правда, говорят, что не дают и продвинуться, но я
больше верю реке. Через нее болоту в самом деле не перебраться... пока что.
Томас зябко передернул плечами, руки с куском мяса в пальцах
остановились возле рта. Синие глаза уставились вдаль.
— А если перейдет?
Пастух сказал зло:
— Тогда падет вся Британия. А если и море не удержит,
то...
Прощаясь, Олег сказал охотнику загадочно:
— Если число зверя 666, то число охотника 999.
Тот долго смотрел вслед всадникам, а когда понял, усмехнулся
уже бодрее и вытащил из сумки моток тетивы.
Глава 9
Болота попадаются все чаще, иногда проезжали между ними по
узкой полоске суши, которую и сушей назвать — оскорбить землю, которую топтали
копыта его коня в Святой Земле. Здесь конские ноги увязают в грязь по бабки,
жеребец идет брезгливый и недовольный, задирает голову, высматривая впереди
зеленые островки.
Сейчас они как раз миновали такое болото, впереди
распахнулась каменистая возвышенность, Томас приободрился, как вдруг жуткий рев
с маху ударил, будто гигантской дубиной. Конь рванулся с такой силой, что Томас
только охнул, рука безуспешно пыталась поймать повод, в следующее мгновение
ощутил, что падает на землю, и постарался в последний момент выдернуть ногу из
стремени.
От удара потемнело в глазах, однако инстинктивно перекатился
в сторону, услышал тяжелый шлепок, и тут же на то место, где только что был, с
чудовищной силой ударила гигантская растопыренная лапа: ладонь с норманнский
щит, когти длиной со столовые ножи. Каменистая земля вмялась дюймов на пять,
словно мягкая глина.
Устрашенный Томас выхватил меч и вскинул взгляд на чудовище:
болотный дракон, с него течет вода и грязь, облеплен ряской и тиной, в огромную
пасть поместится корова. Томас вскрикнул:
— Олег!.. Ты где?
Послышался топот, испуганный конь с опустевшим седлом унесся
вслед за его конем. Дракон метнул вперед голову с распахнутой пастью, Томас
отскочил в сторону, ударил мечом, но с таким же успехом ударил бы по скале,
дракон не ощутил, да он и не пытался его ранить, зато отскочил еще и наконец
увидел распростертого Олега. Одежда на волхве разорвана чудовищными когтями,
сам он лежит, раскинув руки, без движения.
