— Пей!
Перед глазами появилась чашка в жилистой руке. Над
поверхностью поднимается ароматный пар. Томас взял обеими руками, чувствуя,
насколько ослабел и обессилел. Сейчас и на коня не взберется.
— Как наши кони? Надо бы попросить сарацина, чтобы
поймал.
— И смазать его красивый жест? — спросил Олег.
— Чем смазать?
— Будничностью, — объяснил Олег. — Кони
вернутся, никуда не денутся. Отбежали и, сев неподалеку, смотрели, как мы
деремся.
— Сели?
— Может, легли, — ответил Олег равнодушно, —
как римляне на пирах. Важно ли?
Он посвистел, Томас не мог повернуть голову, но услышал
топот, кони примчались уже игривые, как молодые собаки. Его конь начал так
озабоченно обнюхивать хозяина, тычась сверху мордой, что опрокинул Томаса на
спину. Горячий чай выплеснулся на грудь и живот, Олег гнусно захихикал,
странное чувство юмора у человека, не понимает, когда можно смеяться, а когда
нужно хотя бы сделать вид, что сострадаешь попавшему в беду товарищу. Ну да что
взять с язычника.
Олег не выпускал лук из рук, а Томас не снимал доспехов: то
и дело из чащи, а то и просто из зарослей дремучей травы показывались волки,
огромные и лютые, свирепо скалили огромные клыки. Томаса пробирала дрожь при
виде желтых немигающих глаз, а Олег сразу же посылал стрелу, не давая зверям
понять свое численное превосходство.
Не раз налетали огромные черные птицы. Томас видел, как
мрачнеет Олег, а руки с быстротой молнии мечут стрелы. Две-три птицы страшно
вскрикивали, пронзенные стрелами, их уносило ветром далеко в сторону, Томас не
видел даже, куда упадут, остальные поспешно улетали. Судя по суровому лику
калики, тот уже с ними встречался и считает очень опасными.
Дважды проехали мимо сел, что превратили себя в настоящие
крепости: огороженные высокими частоколами, с ловчими ямами у ворот,
сторожевыми вышками. Томас всякий раз одобрительно замечал высокие шпили
церквей, основу и опору духовного мира человека, Олег обронил несколько слов о
великой дури человека, что, несмотря ни на что, остается на месте и отстаивает
свою землю, хотя все вокруг уже убежали, спасая шкуры.
— Это мужество, а не дурь, — возразил Томас.
— А чем разнятся? Трус выживает чаще, чем отважный...
— Отважный получает больше, — отрезал
Томас. — И от людей, и от Господа Бога. Иначе отвага давно бы вывелась, а
трусы заполонили бы землю!
— Гм, — произнес Олег задумчиво, — так и
должно быть, судя по логике. Но почему не так? Где ошибка в логике?
Он попытался впасть в задумчивость, но издали донеслись
приглушенные расстоянием и небольшой рощей крики, испуганное конское ржание,
даже вроде бы характерный звон металла. Олег вскинул голову, прислушался.
— Это не наше дело, — сказал он трезво.
— В этом мире, — воскликнул Томас, — все —
наше!
Он повернул коня, пришпорил, Олег ругнулся, когда рыцарь
пригнулся к конской гриве и выставил перед собой копье, на ходу опуская
забрало.
— Вот дурак, — проговорил Олег раздраженно. —
Что за мир наступил...
Он вздохнул, взял в руки лук и, управляя конем ногами,
пустил его вслед за рыцарем. Роща ушла в сторону, на широкой дороге группа
вооруженных людей атаковала торговый караван. Охрана защищалась отчаянно, даже
купцы, судя по всему, сражаются наравне с охранниками, однако нападающих втрое
больше, да и место выбрали очень удачное...
Мало кто заметил налетающего, как буря, огромного рыцаря на
страшном храпящем коне. Томас выкрикнул боевой клич, копье вонзилось в грудь
самого крупного из нападающих, он единственный в добротных доспехах, тут же
выпустил древко с нанизанным, как жук на булавку, противником, в руке блеснул
меч, яркое сияние ударило по глазам нападающих.
Он выкрикивал боевой клич и рубил, рубил, рубил. Нападающие
опомнились и бросились скопом, но тут же начали падать, сраженные бьющими
наповал стрелами. Охранники и купцы перешли в нападение, разбойники дрогнули и
бросились бежать. Томас тут же повернул коня, меч в его вскинутой длани
блистает так же грозно.
— Остановитесь, трусы!.. Сражайтесь!
Но оставшиеся пятеро улепетывали во все лопатки, двое — на
конях, в том числе вожак, одетый наиболее богато, Томас все время старался
добраться до него, но тот в схватку почти не влезал, командовал со стороны.
Сейчас вожак пригнулся и уходил с такой скоростью, что Томас застонал в бессильном
бешенстве.
За спиной застучали копыта. Трижды просвистели стрелы, трое
упали мордами вниз в дорожную пыль. Один скакнул в кусты, а вожак все
настегивал коня. Томас начал отставать, уже собирался остановиться и повернуть
обратно, как снова опасно близко к уху просвистела стрела. Вожак подпрыгнул,
выпустил поводья, конь дернулся, всадник вылетел из седла.
Освобожденный конь унесся, Томас начал замедлять бег коня,
человек с неожиданной легкостью подхватился, стрела торчит в плече, из-за чего
выронил повод, бросился в сторону леса.
— Стой! — заорал Томас люто. — Стой,
сволочь!.. От меня не уйдешь!
Его конь настигал бегущего с каждым скоком, Томас со
злорадством начал поднимать меч, а беглец, слыша настигающий грохот копыт, в
бессилии остановился, повернулся, прислонившись спиной к толстому стволу
дерева, слишком далеко отдалившегося от леса.
Грудь беглеца бурно вздымалась, Томас засмотрелся на нее с
растущим подозрением, поднял взгляд на округлый шлем, из-под него выбиваются
слишком длинные пепельные волосы, сказал резко:
— А ну сними шлем!
Беглец безропотно поднял руку, на плечи освобождение
обрушился целый водопад кудрей пепельного цвета. Ресницы беглеца длинные и
загнутые, глаза крупные, а губы сочные и разогретые бегом так, что вот-вот
лопнут от прилива крови. Яркий румянец полыхает на обеих щеках, нежная кожа
вспыхивает, словно искорками.
— Так... — произнес Томас растерянно, — это
что же... Женщина руководит грабителями?
Она надменно выпрямилась и ухитрилась оглядеть его сверху,
как человек смотрит на ползающего у его ног жука.
— Это не грабители, — ответила она ясным, хоть и
прерывающимся от бега голосом, — а мои люди... Меня зовут Каймира
Блистательная, я дочь барона Рэд Лайка.
Томас промямлил совсем уж потерянно:
— Простите, леди... Но почему вы напали на купцов?
— Это наши земли, — ответила она дерзко. — Мы
вольны на своих землях творить все, что изволим. Эти купцы не заплатили за
топтание земли нашей... Вернее, заплатили по прошлым нормам, а мы изволили с
сегодняшнего дня их изменить! А ты, дерзкий, осмелившийся напасть на моих людей
и погубивший их, будешь держать ответ перед бароном Рэд Лайком, у которого я —
единственная дочь и наследница!
