Посреди зала медленно и церемонно двигается не меньше
десятка пар: рыцарь с дамой делают шажок, кланяются друг другу, второй шажок,
поворачиваются вокруг и снова кланяются, затем делают уже два коротких шажка, и
все под музыку, не сбиваясь с такта, все десять пар одновременно.
Ни за что не стану, понял Томас. Это какое-то
надругательство над рыцарством. Кощунство. Церковь уж точно не одобрила бы это
святотатство, мужчины не должны проделывать... вот это самое... это то же
самое, как если бы красили губы или брови!
Он потихоньку двинулся вдоль стены, в противоположной стене
выход в малый зал, а оттуда на внешнюю галерею. Леди Жанель пока не видно,
часть гостей герцога расположилась у стен, хлопает в ладоши, что-то выкрикивает
одобрительное, поощряя танцующих, отмечая веселыми воплями особо вычурные па.
Гости следили за танцующими, те с деревянными улыбками
двигаются, как куклы, Томас крался незамеченным, по пути взгляд зацепился за
человека в темном плаще, капли дождя блестят на одежде. Все наблюдают за
танцующими, а этот незамеченным проник к герцогу. Томас видел, как герцог
вздрогнул, сжался, смертельная бледность залила щеки.
Томас, пригибаясь, проскользнул к двери, и в это время до
слуха долетели слова:
— ... уверены, что это они?
— Да, — ответил человек в плаще свистящим
шепотом. — Они не должны покинуть...
Томас поспешно удалился, в соседнем зале группа рыцарей с
хохотом обсуждает детали недавнего турнира, еще двое отпускают сальные
любезности немолодой женщине в чересчур ярком платье, она глупо хихикает и томно
закатывает глазки.
Он уже почти пересек зал, когда в спину вонзилось, как
брошенный дротик в обнаженную спину, холодное:
— Это и есть тот ловкач, что выпросил у короля бумаги
на владения барона Рэд Лайка?
Томас медленно обернулся. Рыцари смотрели с недоброжелательством,
кое-кто с вызовом. Даже те двое, что любезничали с женщиной, повернулись в его
сторону и воинственно крутили усы. Женщина смотрела на Томаса с интересом.
Огромный грузный рыцарь, похожий на быка, научившегося
ходить на задних копытах, проревел угрожающе:
— Ну что застыли, сэр Томас, умелый подхалим и
похититель чужих земель?.. Страшно?
— Как льву перед шакалом, — ответил Томас. —
Итак, сэр шакал, вы забыли назваться. Весьма трусливо, не так ли?
— Сэр Регерд, — проревел рыцарь с угрозой.
— Итак, сэр Регерд, — ответил Томас
холодно. — Какое оружие выбираете?
— Меч, — ответил быкообразный. — Этого
достаточно для рыцаря.
— Так это для рыцаря, — ответил Томас. — Вам
этого будет мало. Хорошо, я докажу, что вы не рыцарь, а срань болотная. Где?
— На заднем дворе, — ответил сэр Регерд. —
Если не трусите.
— Сейчас?
— Да. С момента вашего появления хотел вбить вашу
улыбочку вам обратно в глотку.
— Так за чем же дело? — спросил Томас.
Они вышли во двор, трое дворян зажгли факелы и встали по
сторонам площадки. Сэр Регерд сразу же ринулся в атаку. Он наносил удары быстро
и умело, Томас некоторое время стойко выдерживал натиск, он не новичок в боях,
чтобы раскрываться сразу, а едва увидел манеру боя этого завсегдатая турниров,
сам перешел от защиты к нападению. Умельцы, а зачастую и победители в турнирах
оказываются никудышными бойцами, где дерутся насмерть. Ну, не совсем
никудышными, однако есть разница, когда стремишься сбить противника с седда,
чтобы захватить его коня и доспехи, и когда бьешься так, чтобы обязательно
убить врага. Именно врага, а не противника.
Сэр Регерд содрогался от ударов Томаса. Щит трещал, от него
отскакивали крупные куски. Сэр Регерд начал пятиться, а когда пропустил два
страшных удара, потрясших его до пят, вскричал:
— Я сдаюсь!..
— Что-что? — спросил Томас и ударил со страшной
силой в голову.
Сэр Регерд успел подставить меч, но лезвие меча Томаса
перерубило с хрустом, словно толстую сосульку, голова сэра Регерда дернулась,
он упал на колени, потом завалился на спину.
Из-под вмятой решетки забрала, откуда обильно потекла кровь,
донесся слабый стонущий голос:
— Я... сдаюсь... сдаюсь...
Томас выхватил из ножен мизерикордию.
— Сдавайтесь, сэр!
— Сда... юсь...
— Ну, — сказал Томас, — раз не хотите
сдаваться, отправляйтесь в ад!
Он быстро вставил узкое трехгранное лезвие в щель и,
придерживая одной рукой, сильно ударил кулаком по рукояти. Мизерикордия
погрузилась, как он прикинул, не просто в мозг, а уперлась в стальной затылок
шлема.
Вокруг была тишина, Томас поднялся и обратил внимание, что
все смотрят не на него, а на галерею. Там стоит Олег с заряженным арбалетом и
нехорошей улыбкой.
Олег сказал сверху с лицемерным сочувствием:
— Какой грохот по железу, меня тоже оглушило... Вижу,
как рты разевают, но слов не слышу. Ничего, сейчас пройдет.
— Да, — ответил Томас, отводя глаза, — сейчас
все пройдет.
Олег чуть ухмыльнулся, кивнул на гостей, что с великой
неохотой вкладывали мечи в ножны.
— Кажется, нас догнали? — поинтересовался он
спокойно.
— Кажется.
— Тогда надо уносить ноги, — ответил Олег.
— Заскочу в конюшню, — ответил Томас
торопливо, — таких коней оставить — преступление.
— Только быстро...
Он оборвал себя на полуслове, из здания выбежали латники в
добротных доспехах, с топорами и щитами, все рослые, настоящая дворцовая
стража. Передний закричал при виде Томаса и Олега:
— Вот они!.. Убейте!
— Да, — прорычал Томас. — Всего лишь.
Первый латник умер, только поднимая меч, второму Томас
разрубил голову в шлеме, даже не обменявшись ударами. Сбоку послышались
яростные крики, там крушил все на своем пути Олег, Томас выкрикнул имя
Пресвятой Девы, покровительницы рыцарей, ринулся, как озверевший бык, с такой
скоростью нанося удары, словно в руке не рыцарский меч, а легкая сарацинская
сабля. После каждого удара трещали щиты, кто-то вскрикивал и падал с
разрубленной головой или отсеченной вместе с плечом рукой. Его тело содрогалось
от частых ударов, но булатный панцирь даже не прогнулся, а меч все рубит и
рубит, кровь хлещет из разрубленных тел, как из кабанов, на стенах красные
брызги, под ногами хлюпает... и вдруг оставшиеся, не выдержав яростного напора,
бросились в стороны.
— К воротам! — крикнул Олег.
— А кони?
— Какие кони? — ответил Олег, он срубил еще
одного. — Мы сами кони!
Из караульной башни ворот высыпало человек пять, сами ворота
закрыты, решетка опущена. За спиной от здания донесся яростный крик, из
парадного входа выскакивают уже не простые ратники, а вооруженные гости.
