Настоятель умолк с полуоткрытым ртом, а прелат посмотрел на
язычника с настороженным интересом.
— Ты знаешь основы Святого Учения? Тогда ты не
безнадежен.
— Святой отец, — возразил Олег, — не мечите
бисер перед такой свиньей, как я. Да и надо ли? У вас есть дела поважнее.
Глава 3
Прелат мгновение всматривался в него, в глубине темных глаз
поблескивало, наконец произнес с тем же достоинством, которым так отличался
Томас:
— Нет дел важнее, чем спасать души. Но ты прав, что,
если не остановить Язву, она погубит немало христианских душ. Как вы сумели
пройти?
Олег кивнул на Томаса.
— Дык видно же!
Монахи один за другим, как вереница муравьев, уносили части
доспехов, но железных скорлупок и полускорлупок осталось на лавке и под лавкой
еще около сотни, почти все погнутые жестокими ударами, искореженные, некоторые
даже расколотые. Томас стащил через голову все еще мокрую рубашку, и стали
видны красные царапины от когтей широкой лапы. Рубашку тут же унесли, то ли
святить, то ли стирать заново.
Прелат, не отрывая испытующего взора от изможденного рыцаря,
покачал головой.
— Вы герои. Никто не мог пройти болото.
— А вы? — спросил Олег.
Томас поморщился, калика мог бы добавить «ваше
преосвященство» или хотя бы «святой отец», но прелат сделал вид, что не
замечает невежества, ответил просто:
— Папа Римский поручил мне доставить в сей монастырь
книгу, написанную самим Павлом. Она служила мне защитой в дороге через болото,
хотя, признаюсь, нередко моя душа трепетала и возапливала, когда из бездн
поднимались обло озорно, а из тьмы влекло безобразные твари, щелкающие облыми
зубами...
— И как? — спросил Олег с любопытством.
— Свет, — пояснил прелат и перекрестился. —
Свет Святой книги хранил меня в тяжком пути. Сейчас монахи денно и нощно читают
сию книгу, укрепляясь духом и верой, а также повергая тех тварей, что пытаются
пробраться через двери со святыми печатями.
Томас тоже перекрестился.
— Нам можно будет узреть эту книгу? — спросил он с
жадной надеждой. — Я всю жизнь буду рассказывать детям и внукам, как
удостоился приобщиться...
Настоятель ревниво нахмурился, покачал головой, однако
прелат сказал неожиданно мягко:
— Да, сын мой. Взгляни, пока она здесь... и пока ты
здесь. Другой возможности в твоей жизни скорее всего не будет.
Томас поклонился и поцеловал руку прелата, тонкую и высохшую
настолько, что походила на куриную лапу. Прелат, как он заметил, все время
настолько настороженно присматривается к Олегу, что порой медлит с ответом или
вообще сбивается с мысли. В его глазах Томас видел то страх, то тщательно
укрываемый ужас, то жадное любопытство. Когда говорил настоятель, прелат даже
не поворачивал к нему голову, но каждое слово Олега ловил на лету, и Томас
чувствовал, как прелат еще переворачивает слова калики так и эдак, ищет второй
смысл, а на Олега поглядывает искоса, запоминая каждое движение, поворот
головы, жесты.
Однажды настоятель, обращаясь к Олегу, сослался на прелата и
сделал в его сторону жест, как бы приглашая принять участие в разговоре, но
прелат лишь поклонился и сказал вежливо:
— Нет-нет, я об этом даже не слышал! Я вообще плохо
знаю мирскую жизнь, я всю жизнь занимался книгами в тайной библиотеке Ватикана.
Томасу почудился намек, прелат как бы сделал ударение на
последних словах, при этом сразу же посмотрел на Олега. Тот смотрел равнодушно,
но, к удивлению Томаса, буркнул:
— И что же, там много книг?
— Много, — ответил прелат, — но дело не в
количестве.
— Да? — спросил Олег. — И что гласят
первоисточники?
Прелат мягко улыбнулся.
— Сие великая тайна церкви.
Олег кивнул.
— Да-да, не все можно выставлять на обозрение. Иначе
прихожане увидят, из чего творятся их... святыни.
Томас застыл, ожидал вспышку гнева со стороны иерархов
церкви, настоятель в самом деле побагровел и приподнялся, но прелат усадил его
успокаивающим жестом, а сам лишь улыбнулся.
— Вы правы, брат... если позволено мне так называть
вас, за неимением другого обращения. Там много такого, что может вызвать
волнения или излишние толки. К примеру, нам известны имена некоторых людей,
которых Господь по известным только ему причинам оставил дожидаться Страшного
суда здесь, на земле.
Олег искривил губы в скептической усмешке.
— Это Мельхиседек, Енох, Агасфер?..
Томасу почудилось, что прелат тоже едва не искривил губы в
точно такой же улыбке. Но чего-то не решился, хотя в голосе усмешка прозвучала:
— То, что тебе известно имя человека, известного народу
под именем Вечного Жида, кое о чем говорит, не так ли?.. Но церкви известны и
другие имена. Таких людей больше, чем упомянуто в Святой книге.
— Вот как? — спросил Олег без интереса.
Томас видел, что между ними завязалось нечто вроде поединка,
даже настоятель ощутил, только не понял, в чем суть, посматривает то на одного,
то на другого. Томас поднялся, сказал с поклоном:
— Отец настоятель, оставим наших ученых братьев
беседовать о неведомом, а вы не расскажете мне о здешних противниках, о
способах атаки и как вы их отражаете? Я прибыл с жаждой покончить с врагами
церкви, но душа моя сметена, я не знаю, с чего начать.
Настоятель встал, дружески взял молодого рыцаря под руку.
— Пойдем, сын мой, я все покажу и расскажу.
Они вышли, прелат кивнул им вслед.
— Ваш спутник, как я заметил, очень ревностный сын
церкви.
— Не сколько церкви, — ответил Олег, —
сколько христианства. Хотя вы правы, само учение Христа целиком и полностью
дело рук церкви. Это то знамя, под которое сам Иисус ни за что не встал бы.
Нет-нет, это я не в упрек, а скорее, в похвалу. Церковь сделала очень многое,
чтобы отсеять шелуху, а из смутной идеи вырастить жемчужину.
Прелат проговорил осторожно:
— Я бы не стал говорить так категорично... И, кстати,
вам не любопытно, какие, в частности, строки я прочел однажды в откровениях и
предсказаниях пророков? У меня редкостная память, да к тому же иные строки
поражают до глубины души...
— Ну-ну, — сказал Олег, — давайте, блесните
эрудицией.
— Я не помню дословно, — ответил прелат, —
но, читая политые кровью сердца записи о взятии и страшном разгроме варварами
святого Рима, я обратил внимание на то, что один из вождей, что отличался
отвагой и свирепостью, высок ростом, рыжеволос и с зелеными глазами... Ну, как у
вас, странник.
