Олег фыркнул.
— Это среди римлян таких не отыскать, но среди северных
варваров каждый третий — рыжий, и каждый десятый — с зелеными глазами.
— Согласен, — сказал прелат кротко. — Я
потому лишь обратил внимание, что точно такое же описание, буквально теми же
словами, характеризовало некого Фарамонда, который собрал бродячие племена,
сколотил их в народ, названный им франками, то есть свободными, а затем повел
через Германию и Галлию в наступление на римские земли... Еще известно, что в
память о любимой жене Лютеции он основал небольшой город, который теперь
переименован в Париж. Затем след этого человека затерялся, но я смутно помнил,
что где-то видел еще похожие строки! Начал лихорадочно рыться в древних
откровениях, и в одном из рассказов святого апостола Павла о будущем устройстве
храмов Иисуса отыскал строки, где он полемизировал с человеком удивительного
сложения, с рыжими волосами и странными зелеными глазами, сверкающими, как
изумруды! Ладно, спишем на то, что святой Павел никогда не покидал своих южных
земель, где все черноволосые и кареглазые, но дословное описание этого
рыжеволосого...
Он сделал многозначительную паузу, Олег фыркнул:
— Это говорит лишь о скудости языка писавших ваши
церковные книги. Один и тот же набор эпитетов! Увы-увы. А последующие поколения
отыщут россыпи мудрости, потому что косноязычные тексты можно толковать так и
эдак.
Прелат тонко улыбнулся.
— Работы отцов церкви хранятся под семью замками и
семью печатями. Доступ к ним имеет лишь сам Папа. Именно потому, что в работах
Павла и других отцов церкви много страсти и веры, но мало мудрости и мало
убедительности. Народу же мы выдаем исправленные версии, а то и вовсе
толкования. Но я забыл добавить, что христианская церковь, как никто другой,
тщится способствовать образованию в мире, строит школы, библиотеки, собирает
книги и рукописи старых культур, записывает песни и легенды малых народов...
Олег чуть насторожился, прелат заметил, тонкая победная
улыбка наконец-то проступила на бескровных губах.
— Вы правы, странник, — произнес он
значительно, — там тоже дважды или трижды упоминалось о рыжеволосом
великане с зелеными глазами, что наделен огромной силой мага. Правда, во всех
источниках он носил одежду из шкуры огромного волка. Я спросил вашего спутника,
всегда ли вы в этой одежде. И, знаете, что он мне сказал?.. Так вот, по старым
легендам, этот рыжеволосый гигант с зелеными глазами редко вмешивается в жизнь
людей, но, если такое случалось, он менял жизнь целых стран...
Олег скептически выпятил губу.
— Преувеличение.
— Полагаете?
— Уверен, — сказал Олег. — Народ слишком
инертен, чтобы одному человеку подвигнуть его переменить хотя бы ореол
обитания.
— Вы правы, — согласился прелат
незамедлительно, — но бывают состояния, когда достаточно малейшего толчка,
чтобы заставить сдвинуться в ту или иную сторону. И этот человек появлялся в
такие моменты и всякий раз сдвигал народы... как в случае, когда он стал
известен под именем Фарамонда, давшего первую династию франкских королей
Каролингов...
— Фарамунда, — поправил Олег.
— Что?
— Франки — германское племя, — объяснил
Олег, — и потому имя звучало как Фарамунд. Это уже потом, на территории
Галлии, оно превратилось в Фарамонд. Когда Галлия по имени захвативших ее
франков стала называться Франкией, а то и вовсе Францией...
Прелат заметил многозначительно:
— Вы хорошо знаете древние времена.
— Не только вы заглядывали в старые книги, —
отпарировал Олег.
Некоторое время они смотрели друг на друга, прелат — с
тревожным ожиданием, Олег — с насмешкой, наконец прелат сказал осторожно:
— Однако только церковь проявляет любознательность к
другим культурам и бережно собирает все книги, рукописи, записи. Но ваш друг
рыцарь обмолвился, что вы не принимаете учения Христа? Где же вы сумели
прочесть такое, если не в монастырях?
Олег зевнул.
— Вы меня удивляете, — сказал он
бесцеремонно. — Во-первых, монастыри открывают двери всем страждущим и
алчущим знаний. Христианам или нехристям, в этом братья-монахи молодцы, что и
говорить. Во-вторых, далеко не все древние книги собраны в монастырях и королевских
библиотеках.
Прелат насторожился, в глазах мелькнули огоньки. Спросил
быстро:
— Вы знаете такие места?
— Гм, — ответил Олег, — мы ведь не об этом
говорим, верно? А то что-то слишком отдалились от темы. Скажите лучше, как
обстоят дела на фронте борьбы с местной нечистью? Что насчет Адова Урочища?
Прелат сразу поскучнел, блеск в глазах погас. Даже голос
стал сухим и серым, как пересохшая и покрытая дорожной пылью трава:
— Святость монастыря держит нечисть на расстоянии, зато
дальше она продолжает натиск. А монастырь остается крохотным островком среди
все растущего моря нечистот.
— Понятно, — протянул Олег, задумался, проронил
негромко: — Но уже то, что не сдаетесь, тоже хорошо... не так ли?
Прелат спросил настороженно:
— Вы о чем?
— О видениях, — ответил Олег и зевнул. — Вы
их зовете искушениями. Много случаев дезертирства?
Прелат окаменел, глаза забегали, наконец проронил с трудом:
— Вам что-то известно?
Олег зевнул еще шире, протяжнее, с волчьим подвыванием.
— Дык это очевидно. Самоочевидно, как говорят умники.
— Трое, — ответил прелат с неохотой. — Но у
вас, простите, в чем интерес? Мне трудно вам отвечать, я даже не знаю, на чьей
вы стороне! Ведь вы... язычник!
Олег улыбнулся, прелат вздрогнул.
— Я на стороне своего приятеля Томаса Мальтона, —
ответил он скучающим голосом. — Он лишен и трона, и даже владений. Если
здесь эту нечисть разогнать... то эти земли войдут в его феод. Этот монастырь
окажется на его земле, так что будьте с ним поласковее. Конечно, отобрать у вас
весь монастырь не сможет, но все же вокруг его леса, пашни... Здесь леса были?
— Были, — ответил прелат горько. — Конечно, я
их не видел, но по рассказам... и чистые, как слеза, озера, и заливные луга, и
ручьи с хрустальной водой, и плодородная земля, где пшеница росла в мой рост,
где свиньи бродили толстые, как коровы. А у коров отяжелевшее вымя касалось
земли...
Олег поднялся, сделал несколько резких движений руками,
разгоняя сонливость. Прелат следил за ним обеспокоенным взглядом. Рыжеволосый
человек что-то бормотал под нос, шевелил пальцами, уж не пытался ли
пользоваться нечестивым колдовством, но святость монастыря не позволит
свершиться святотатству, затем лицо слегка прояснилось.
— У вас есть записи, откуда все началось?
