— Получится, Дэвид, обязательно получится. Лимит наших неудач уже исчерпан.
106
Филдс медленно спускался по лестнице, а в его ушах еще звучал крик Торнтона: «Чтобы сегодня же взяли его офисы под контроль!»
Его — это Тревиса Юргенсона. В городе у него имелись четыре офиса, и на него теперь собирались системно оказывать давление, раз уж не получилось сломать сразу.
Эта идея, как полагал Филдс, целиком принадлежала Торнтону, поскольку на встрече с Камероном, где в этот раз присутствовал и Филдс, ничего такого сказано не было. Мало того, Камерон все свое внимание уделил разведывательной операции против какого-то фонда «Кригсмарин», о котором Филдс слышал впервые.
Правда, в начале разговор зашел о здоровье Робина, тот стоял перед хозяином с шиной на левой ноге. С момента его ранения прошла неделя, и он уже мог ходить, вот хозяин и интересовался, что он да как. Впрочем, Филдсу показалось, что если бы Камерон чуть меньше нуждался в Робине, провала в доме Юргенсона он бы ему не простил. И, скорее всего, не простит. А еще хозяин интересовался, как идут поиски биостара, того самого, который своей подсечкой сломал Робину ногу.
Это какую же подсечку надо сделать, чтобы Робина свалить?
А еще этот биостар нашпиговал пулями всех, кто был с Робином. На выбор — в предплечье и левое бедро, хотя мог и между глаз заделать, но почему-то не стал.
Спустившись на этаж личного состава, где собирался поискать Мартина, Филдс увидел в коридоре уборщика, перекачанного карлика по имени Олаф. Тот тащил два больших мешка с мусором и почтительно посторонился, пропуская высокое начальство.
Филдс подумал, что за все время пребывания здесь он ни разу не слышал о проверке этого парня. Его не тестировали на системных детекторах, ему не проводили сколометрию и психологический тренинг. А вдруг он тот самый «крот», которого до сих пор никто не смог обнаружить?
Филдс остановился, посмотрел вслед Олафу, но усмехнулся и покачал головой. Ну не мог человек с такой потешной походкой быть вражеским шпионом.
Мартина он нашел в офисной комнате, которую громко называли «центром планирования». У него имелся и собственный кабинет — небольшая комнатушка чуть дальше по коридору, но там он только хранил три пары ботинок, предпочитая большую часть «офисного часа» проводить среди людей.
— Вот ты где! — произнес Филдс, заставляя вскочить троих сотрудников, для которых он был представителем высокого начальства.
Мартин поднялся тоже, при посторонних он никаких фамильярностей себе не позволял.
— Работайте, господа, а ты, Мартин, выйди на минутку, нужно поговорить.
Мартин положил карандаш на стол и вышел в коридор, плотно притворив за собой дверь.
— Нужно съездить в город и поставить людей к офисам Юргенсона, — сообщил Филдс.
— Сколько людей?
— Четыре офиса — четыре человека. Пусть понаблюдают, кто из машины, кто с лавочки — ну ты знаешь. Торнтон жаждет блокировать офисы, чтобы наказать Юргенсона.
— Хозяин приказал?
— Полагаю, хозяин только намекнул, но я этого даже не заметил. Теперь начальник будет рвать и метать, чтобы доказать свою нужность.
— Значит, нам будет тошно…
— Будет, — согласился Филдс и вздохнул. — Поэтому прямо сейчас собирайся — и в город.
— Минутку, Джек, — сказал Мартин и заглянул в «центр планирования».
— Ян, Каффи, Бильт и два Орбена — поедете со мной! Подробности по дороге!
Отдав распоряжение, он вернулся в коридор и, понизив голос, спросил:
— А что там с биостаром? Его кто-нибудь ищет?
— Насколько я понял, Торнтона от этого дела отстранили. А Робин, похоже, продолжает искать.
— А на захват людей из взвода охраны гоняли. Разве это правильно, Джек?
— Тихо, — одернул его Филдс и оглянулся. По коридору, переваливаясь, возвращался с пустыми мешками Олаф.
— Здоровый кочерыжка, — обронил Мартин, когда уборщик прошел мимо. — Мои ребята рассказывали, что он на спор десятимиллиметровый прут в узел завязывал.
— Вообще-то уборщика можно было взять и поскромнее. Я еще тогда Торнтону указывал, что этот парень практически из дурдома прибыл. Кто знает, что у него и когда сработает? А с такой силищей…
Филдс, вздохнув, подумал, что сейчас самое время выпить, ведь ради утренней линейки у хозяина он не принял за ночь ни капли. Но линейка позади, теперь можно.
— Джек, я того дока лично в руках держал, я его самолично по ребрам палкой охаживал, до кондиции доводил и на захват этого… биостара тоже ходил, когда доктор его уколом подвялил, понимаешь? А теперь, когда его засекли, они посылают взвод охраны. Это нормально?
— Ну и чего ты переживаешь? Хреново у них там все получилось, люди Юргенсона их под орех разделали, во взводе охраны теперь некомплект. Ты сам хотел там оказаться?
— Я не об этом, Джек…
— Да знаю я, Мартин, знаю, что ты у нас молодец. Но сейчас такая ситуация, что нужно просто пересидеть, понимаешь? Когда обстановка разрядится, все станет на свои места.
— А если не разрядится?
— Если не разрядится, то все рухнет.
— Что все?
— Все, Мартин. Вообще все.
107
На выезде из ущелья зарядил дождь, сначала мелкий, от которого не было ни проку, ни толку, потом по крыше застучали крупные капли, и Мартину пришлось прикрыть со своей стороны окно.
— Ну, теперь это надолго, — сказал Ян, сидевший за рулем и жевавший старую конфету, которую до этого долго носил в кармане. Сначала в плаще, потом в пиджаке, и вот, наконец, решил ее съесть, поскольку обертка истерлась и конфета стала прилипать к подкладке.
— Нет, этот дождь ненадолго, — возразил с заднего сиденья Каффи.
— С чего это ненадолго? — почему-то обиделся Ян, и машина вильнула.
— А с чего надолго?
Ян не нашел что возразить и принялся ожесточеннее разжевывать конфету.
Выехав на шоссе, они поехали быстрее. Говорить было не о чем, одни глазели в окна, другие дремали, а Бильт даже посапывал.
Навстречу проехал автобус с туристами. Несмотря на дождь, они находились в хорошем расположении духа, пили колу и щелкали фотокамерами.
— Ишь ты, морды какие, — покачал головой Ян. Но его никто не поддержал, пасмурная погода на всех наводила тоску и меланхолию.
У въезда в город образовалась небольшая пробка, и это не добавило пассажирам хорошего настроения.
— Авария, наверное, — предположил Мартин и вздохнул. Он рассчитывал вывезти людей на объекты пораньше, а теперь все затягивалось.
