– Что же он сделал?
– Хотел прикончить старину Лефлера в каком-то паршивом фаршете.
– Ты был один?
– Если бы! Со мной был Короб, двое лейтенантов и еще один солдат. Все люди бывалые. Это было ранним утром, мы собирались съездить по одному важному делу, и вдруг он встает и окликает меня.
– Вот как?
– Именно! Ты ведь знаешь, что это означает.
– Он хотел быть уверенным, что убьет именно того, кого нужно.
– Точно! У него был короткий лопарский меч и кинжал.
– Значит, он собирался драться именно в фаршете.
– В фаршете. По такому видно, что он знает, что делает.
– Ну и чем все закончилось?
– Нам удалось оторваться от него, и мы подстрелили его слугу. А один мой лейтенант получил небольшое ранение.
Лефлер прервался и снова принялся за мясо, он не собирался тарахтеть без умолку, как какой-нибудь новичок-наемник. Он привык говорить неспешно и обстоятельно.
– Хорош твой барашек.
– Это ягненок.
– Тем более. Ты их покупаешь или обзавелся собственным хозяйством?
– Обзавелся хозяйством? – переспросил Гуттер и засмеялся. Со стороны Лефлера это была дерзкая шутка, ведь обрастание бытовыми удобствами и богатством считалось в кругу наемников и грабителей чем-то неприличным. – С чего ты взял, что я обзавелся хозяйством?
– Ну, твоя берлога становится все уютнее. Эти статуэтки, ковры…
– Это всего лишь барахло, если сюда придут солдаты, я сожгу все, кроме золота и серебра. Или ты думаешь, что я постарел и желаю покоя?
– Нет, я так не думаю, Гуттер. А спросил лишь потому, что уж очень хорошее нам подали мясо. Не вижу ничего плохого, чтобы где-то там, за лесом, твои пастухи гоняли сотню-другую овец. У меня в полку одно время был передвижной свинарник…
– Да ну?
– Точно тебе говорю, Короб не даст соврать. Двадцать длинных телег, где свиньи сидели в три этажа.
– Небось воняли эти телеги, а?
Гуттер улыбался и, казалось, совсем забыл про обиду.
– Было дело, – кивнул Лефлер, – хотя чистили за ними по два раза в день. Мы тогда шли через Бретонскую землю, забирать скот у крестьян было нельзя – бретонцы мстительны, ты же знаешь…
– Да уж. Даже колодцы, помнится, отравляли.
– Вот-вот.
Лефлер обглодал ребрышко и снова попробовал вино.
– М-м-м, хорошее какое. Но явно не твое, ведь виноградников на твоем холме я не заметил.
Они засмеялись. Потом помолчали.
– Что ты об этом думаешь, Гуттер?
– О чем, о свиньях?
– Нет, конечно, со свиньями все ясно. Что ты думаешь о человеке, который охотится за стариной Лефлером?
– Наверное, ты перешел кому-то дорогу…
Гуттер потянулся к вину, однако пересилил себя и взял кусок ягнятины.
– Мои дела тебе известны, если бы я обидел лорда, за мной бы приехал батальон, а не охотник-одиночка. Лорды убийц не нанимают.
– Но, может быть, ты пошалил где-то помимо твоих дел, а? Раздел карету, перехватил казну?
Гуттер положил мясо в рот и стал медленно его разжевывать, следя за реакцией Лефлера. Интересовался он не ради любопытства: если у Лефлера завелось золотишко, его можно было забрать.
– Нет, Гуттер, я такими вещами не занимаюсь.
– Ну, не занимаешься, значит, не занимаешься, – пожал плечами разбойник. – Казну-то с собой возишь?
– Зачем же? Мне в дороге и нескольких золотых достаточно, а казна давно в полку.
Это была не вся правда, поскольку сто золотых талеров Лефлер возил в тайнике, устроенном в ножнах меча.
– Эй, Лум, позови Батисту, – приказал Гуттер. Стоявший в углу слуга поклонился и выбежал вон.
Лефлер стал есть, делая вид, что все происходящее его не касается.
В полном молчании прошло минуты три, затем в зал вошел солдат, державший свою шляпу в руке.
– Подойди сюда, – сказал ему Гуттер.
Солдат подошел ближе и посмотрел на незнакомого ему человека.
– Опиши своего охотника, Лефлер. Как он выглядел?
– Ростом с тебя, глаза темные, с искрой. Лицо бритое, на подбородке справа – вот здесь, – Лефлер коснулся своего подбородка, – короткий шрам. Рука у него очень быстрая.
– Ну? – обратился к Батисте Гуттер. – Узнаешь?
– Так точно, ваше благородие. Это Эрик фон Галлен, охотник габинчийского ордена.
– Хорошо, Батиста, иди.
Солдат ушел, а Гуттер уставился на Лефлера. В его взгляде читалась нескрываемая насмешка.
– Выходит, ты насолил габинчийцам, дружище, если за тобой такого волкодава посылают. Этот, если вцепился, уже не отпустит. Где остальные твои люди?
Лефлер вздохнул. Скрывать правду дольше не было смысла.
– Он догнал нас на дороге и, воспользовавшись тем, что мы были заняты погоней за парой воришек, напал и убил троих.
– Сразу?
– Нет, не сразу. В конце мы с Коробом даже стреляли в него и вроде бы попали. Он вылетел из седла и крепко приложился о дерево, однако добивать его я не решился – заметил, что он выхватил из сапога метательный нож. С таким человеком играть в прятки не очень-то хочется.
– Значит, теперь тебе нужны люди?
Лефлер пожал плечами:
– Да, хотя бы пятеро…
– Пятерых я тебе дам. По талеру за каждого.
– Золотом?
– Ну не серебром же, Лефлер? – развел руками Гуттер. – Это же люди, это обученные солдаты с лошадьми.
– Я согласен.
– О жалованье договоришься с ними сам, а если кто из них не вернется, будешь должен еще один золотой.
– Хорошо, пусть будет по-твоему. Они нужны мне утром.
– Разумеется. Заберешь их завтра после восхода. А от меня в подарок – мешок с едой.
Сказав это, Гуттер поднялся, и Лефлер с сержантом поднялись тоже.
– Лум проводит вас в комнату для постояльцев.
– Спасибо, Гуттер, ты настоящий товарищ.
Гости ушли, в зале остались командир разбойников и его телохранитель.
– Ты ходил в конюшню? – спросил Гуттер.
– Да, хозяин, – с поклоном ответил тот.
– Все обыскал?
– Все, хозяин. Седла обыкновенные, легкие. Целую казну в таких не спрячешь.
– М-да, – Гуттер потер подбородок. – Ну, может, действительно в полк отправил, кто его знает… Ладно, скажи, чтобы мне купальню налили, хочу перед сном освежиться.
