– На территории королевства казнить и миловать может только королевский суд, капитан Галлен, вам это известно?
– И меня за это арестовали, ваше сиятельство? – усмехнулся пленник.
– Нет, не за это, – после паузы ответил граф. – И знаете что, капитан, мне не нравится ваш тон. Боюсь, вы не отдаете себе отчета, куда попали. Оглянитесь, вы видите эти приспособления? Они призваны заставлять людей говорить правду, даже когда им этого не хочется или когда им вздумается шутить.
Галлен сделался серьезнее. В его планы не входило раздражать Стиглица.
– Ваше сиятельство, возможно, мое поведение и впрямь небезупречно, но это связано с моей уверенностью, что недоразумение в конце концов разрешится, ведь ничто не указывает на меня и моих спутников как на врагов нашего короля. Когда мы дрались в этой гостинице, мы были уверены, что имеем дело с нашими врагами, с которыми уже схватывались пару раз до этого.
– Кто ваши враги?
– Некто полковник Лефлер, ваше сиятельство. Его отряд в количестве примерно полутора тысяч кавалерии движется вдоль побережья, по ничейным землям. И теперь он пытается с ним воссоединиться, а мы пытались его здесь перехватить.
– За что вы его преследуете?
– Он разграбил габинчийский обоз, двигавшийся в земли лорда Ортзейского.
– Откуда вы приехали сюда?
– Из Ярселя, ваша светлость.
– А откуда родом ваши слуги?
– По их словам, из Денвера.
– Давно они у вас?
– Всего три дня, ваше сиятельство. Именно в Ярселе мы и познакомились, где я нанял их на службу. Они показались мне весьма расторопными.
– При каких обстоятельствах вы познакомились?
– Я преследовал Лефлера, а он мечтал зарезать этих несчастных. Дело в том, что они стали невольными свидетелями его преступления, поэтому он хотел от них избавиться. Таким образом, я схватился с Лефлером и его людьми, чтобы добраться до него самого, а эти молодые люди защищали жизнь от нападения самого Лефлера. Тут мы и поладили.
После допроса Галлена граф присутствовал при допросе его слуг, где роль строгого следователя играл Литхорн, задавая одни и те же вопросы: откуда родом, почему сопротивлялись людям короля, как давно служите у нового хозяина, что о нем знаете?
Литхорн был искусен в допросах, это в департаменте умели делать даже сержанты охранных отрядов, однако показания слуг сходились и с показаниями друг друга, и с тем, что говорил их хозяин. Да и выглядели эти двое слишком молодо для того, чтобы входить в руководство мятежников.
В конце концов в опросных документах они стали именоваться «задержанными по подозрению», в то время как в донесениях по задержанию именовались «лейтенантами мятежных войск».
Во время допроса последнего из задержанных граф Стиглиц спросил у арестованного, не встречался ли его хозяин с какими-нибудь незнакомцами.
– Нет, ваше сиятельство, при мне не встречался, – ответил тот.
Это «ваше сиятельство» неприятно поразило Стиглица, ведь арестованных держали порознь, и они не могли общаться.
– Почему ты обращаешься ко мне таким образом? – спросил граф.
– Я лишь хотел быть вежливым, ваше сиятельство.
– Но почему ты решил, что я граф? – настаивал Стиглиц.
– Я… – арестованный смутился. – Я слышал, как его сиятельство звали лекаря…
– И с чего ты взял, что «его сиятельство» именно я?
– Вы очень бледны, ваше сиятельство, оттого и заметно, что ранены…
– Просто здесь такое освещение! – рассердился граф и, поднявшись, направился к двери. Уже взявшись за ручку, он обернулся и коротко бросил: – Уведите его. Отложим все допросы на завтра.
98
Графу Стиглицу удалось поспать всего несколько часов, когда возле его постели появился секретарь Литхорн и осторожно разбудил.
– Что?! Что такое?!
Граф резко поднялся и, почувствовав боль, схватился за предплечье.
– Ваше сиятельство, от городских ворот прибежал соглядатай.
– Который? – спросил Стиглиц, спуская ноги на пол. Он уже понимал, что поспать не удастся, по пустякам его не беспокоили.
– Тот же самый, ваше сиятельство, Филд! Говорит, что отследил человека из Вердена до самой гостиницы!
– Что, опять?
– Вот и я его так спросил, ваше сиятельство, а он сказал, что в этот раз никаких сомнений. Говорит, что и лейтенанты при нем, да на лошадях, и оба статные…
– Как называется гостиница? – спросил граф, давая появившемуся слуге возможность одеть себя.
– «Дубовый мост», ваше сиятельство. Это за пекарней Ломбата.
– Да знаю я… Нужно позвать Соммерсета.
– Он уже ждет в вашем кабинете, ваше сиятельство.
– Ох, служба наша нелегкая… – простонал граф, вставая на ноги. Затем застегнул пуговицы мундира и шагнул в распахнутую секретарем дверь.
В его кабинете, как всегда, было тепло, за этим круглосуточно следили два истопника. Тем не менее граф поежился, секретарь тотчас накинул ему на плечи шерстяной плащ.
У двери нетерпеливо переминался капитан Соммерсет.
– Ваше сиятельство, я готов отправляться немедленно!
– Похвально, капитан, учитывая, что вы весь в перевязках, – заметил граф, садясь в кресло. – Складывается впечатление, что на вас живого места не осталось.
– Пустяки, ваше сиятельство, я накину плащ, и ничего не будет видно, а шляпу возьму побольше, тогда и перевязка на голове незаметной станет.
– Что собираетесь делать, снова устроите великую баталию?
– Нет, ваше сиятельство, мы пойдем малыми силами и сыграем роль пьяных посетителей. Ну а баталия только в крайнем случае.
– Да уж постарайтесь. У нас уже людей не осталось, все в лазарете. Ступайте, я жду от вас победных реляций.
– Приложу все силы, ваше сиятельство! – гаркнул капитан и выскочил за дверь.
Граф помолчал, барабаня пальцами по столу. Затем посмотрел на жаровню – она все так же пылала углями, а истопник подсыпал все новые.
– Ты вот что, Литхорн…
– Слушаю, ваше сиятельство, – подался вперед секретарь.
– Возьми у казначея три золотых талера… Или нет, бери все пять, в этом деле мелочиться не стоит. И вели курьеру отнести деньги хозяину гостиницы, которую мы разорили. Чтобы ему на ремонт хватило и еще лишка была, за беспокойство.
– Да он и так слова поперек не скажет, ваше сиятельство, стоит ли тратиться?
– Стоит, Литхорн, еще как стоит. Нельзя, чтобы количество наших неприятелей здесь росло, они и так наполовину альбионцы.
