К 9 ноября в ходе развития Лодзинской операции и ее перелома в пользу русских, сумевших склонить успех на свою сторону доблестью солдат и численным превосходством, под самой Лодзью образовался «слоеный пирог»: обходившие фланги друг друга противники перемешались, и вышло так, что окружавшие сами стали окруженными. Ударная германская группа ген. Р. фон Шеффера-Бояделя, почти уже окружив русские силы в районе Лодзи, сама попала в окружение после перехода русских 1-й и 5-й армий в контрнаступление. Наступление 1-й армии Ренненкампфа позволило русским поймать в «мешок» прорвавшуюся в русский тыл ударную группу германской 9-й армии — 25-й резервный корпус, 3-ю гвардейскую резервную дивизию и 9-ю кавалерийскую дивизию. Вечером 8 ноября Шеффер-Боядель, уже потерявший в боях восточнее Лодзи V* состава своих войск, получил приказ начать отступление. При этом германцы должны были пробиваться навстречу своей деблокирующей группировке на северо-запад, дабы оторваться от наседавшей русской конницы и Ловичского отряда, образованного из войск 1-й армии.
К этому моменту группировка ген. Р. фон Шеффера насчитывала всего 13 тыс. активных штыков и сабель. При этом Шеффер вел за собой 16 тыс. русских военнопленных и 64 трофейных орудия. Положение немцев казалось безнадежным, в русской Ставке и штабе Северо-Западного фронта предвкушали триумф, чтобы хоть немного рассчитаться за Танненберг. Однако русская конница, введенная в заблуждение относительно реальной численности противника (русских пленных посчитали за германцев), не решилась атаковать.
Оторвавшиеся от преследования немцы вышли к последнему рубежу русского «котла» на западной его стороне. В ходе боя 9–10 ноября с русской 6-й Сибирской стрелковой дивизией группа Шеффера, вместе с трофеями, практически сумела вырваться из окружения. В ночь на 11 ноября немцы, накануне вечером выведшие из боя все свои части и сконцентрировавшие их для решительного броска на северо-запад, начали прорыв на северном направлении. Помощи сибирякам не было. Дело заключалось в решительном просчете штаба Северо-Западного фронта: генерал Рузский отдал приказ об общем отходе армий фронта на восток в ночь на 11-е число. То есть, поняв, что 2-я армия теперь может выйти из окружения, комфронта отказался от продолжения борьбы за инициативу действий и решил перейти к оборонительным действиям, полагая исход боев под Лодзью проигранным. Следовательно, несмотря на то, что командарм–1 опротестовал перед Ставкой решение Рузского и распорядился продолжить наступление, приказ штаба фронта внес определенную сумятицу в штабы армий и корпусов, вследствие чего окружение германской группы Шеффера не было завершено плотным обложением.
Накануне русским командованием в этот район были поданы специальные поезда для отправки немецких пленных в тыл. Перехватившие телеграмму с этой информацией немцы полагали, что в развитии операции наступил самый критический момент. В свою очередь, русские штабы справедливо полагали, что группа ген. Р. фон Шеффера не сумеет уйти. Но фактор военного счастья и бездействие конницы сыграли немцам «в руку». Горстка пехоты дралась, в то время как две пехотные дивизии и ряд кавалерийских бригад даже не пытались вступить в бой. Как и всегда, кровь героев-сибиряков пролилась напрасно: от 6-й дивизии осталось лишь 1,5 тыс. чел. Кроме того, немцы взяли в плен раненых сибиряков: 3,5 тыс. солдат и 440 офицеров. Несмотря на громадные потери в ходе боев восточнее и южнее Лодзи (немцы потеряли здесь до 40 тыс. чел.), триумф противника был неоспорим. Мало того, что группа Шеффера пробилась из «котла», так еще с пленными, превышавшими по числу германскую группировку.
Главным виновником удавшегося прорыва германцев из окружения по праву является главнокомандующий Северо-Западным фронтом ген. Н.В. Рузский. Как говорилось выше, в ночь на 9 ноября он отдал распоряжение об отходе в ночь на 11-е число с северного участка всех трех армий. Конечно, генерал Рузский опасался, что противник сомнет северное внешнее кольцо окружения. Командармы П.А. Плеве и П.К. Ренненкампф выступили против такого решения, вновь отдававшего инициативу противнику, однако Н.В. Рузский сумел-таки настоять на выполнении приказа. Начавшийся было отход, грозивший обратиться в беспорядочное бегство, был остановлен волей Верховного главнокомандующего, превосходно сознававшего опасность подобных действий. Однако приостановка организации контрудара со стороны войск 1-й и 5-й армий имела следствием то обстоятельство, что на пути вырывавшегося ген. Р. фон Шеффера в Брезинах оказалась только одна русская 6-я Сибирская дивизия. Подкрепить ее по собственной инициативе П.К. Ренненкампф не решился, опасаясь собственного же начальства, предпочитавшего потерпеть поражение, но не признать собственных ошибок. Участник войны указывает, что генерал Рузский по своим личным качествам — «всегда склонный к предвзятости». В итоге, отдав приказ об отходе от Лодзи, «вместо стремления к победе, тень которой уже появилась над русскими войсками, Рузский отказался от продолжения борьбы, и стремился выйти из боя и начать отход. Тщетно Ставка протестовала против такого отхода, указывая на отсутствие тыловых путей для 2-й армии. Рузский с упорством настаивал на выполнении отхода. “Хорошо, что он дал сутки на подготовку к отходу, иначе получился бы Мукден или Ляоян”, — так писал Янушкевич Сухомлинову»
{46}.
К концу ноября Людендорф получил еще 4 корпуса, переброшенные из Франции, после чего бои на левом берегу Вислы заполыхали с новой силой. Испытывая недостаток боеприпасов и понеся большие потери, главкосевзап решил не рисковать. На совещании в Седлеце 16 ноября засомневавшийся в успехе великий князь Николай Николаевич принял сторону генерала Рузского, чересчур сгустившего краски, и повелел армиям Северо-Западного фронта начать медленное отступление. И 22 ноября главкосевзап, под предлогом улучшения обстановки, отдал приказ об отступлении. 23 ноября немцы без боя вошли в добровольно очищенную русскими Лодзь. Ту самую Лодзь, которую три недели, истекая кровью, отстаивали от германского сапога доблестные дивизии 2-й армии. Отступление армий Северо-Западного фронта к Висле позволило австро-венграм отстоять Краковский укрепленный район, в это время штурмовавшийся частями 3-й русской армии ген. Р.Д. Радко-Дмитриева. Отход 5-й и 4-й армий оголял фланг 3-й армии, а потому отступление русских к Висле стало общим.
Трудно сказать, кто был прав в этой ситуации. С одной стороны, русские войска успешно отбивали неприятеля, рвавшегося через Лодзь к Висле. С другой стороны, противник получил резервы, а в армиях Северо-Западного фронта не хватало снарядов, поэтому генерал Рузский и перестраховался. Очевидно лишь, что Рузский, как и большинство высших русских генералов, так и не смог изжить в себе ту «германобоязнь», что определилась внутри русского генералитета уже после разгрома 2-й армии ген. А.В. Самсонова в ВосточноП-русской операции.
Следуя своему правилу всегда оставаться победителем, Н.В. Рузский немедленно нашел виновных в неудаче Лодзинской оборонительной операции. Ими стали командарм–1 ген. П.К. Ренненкампф и командарм–2 ген. С.М. Шейдеман. В свое время в Восточной Пруссии успешно дравшаяся 1-я армия Ренненкампфа заставила противника заколебаться в успешной обороне и побудила немцев начать переброску двух корпусов с Западного фронта в самый ответственный момент сражения за Париж. Но имя генерала Ренненкампфа теперь стало символом предательства. Ведь оба командарма, имевшие немецкие фамилии, очень удачно вписались в начатую Ставкой Верховного главнокомандования кампанию шпиономании. А на командарме–1 еще с Восточно-Прусской операции висело подозрение либеральствующих «патриотов» в предательстве. Оба командарма были отстранены со своих постов, подобно командарму–10 В.Е. Флугу, снятому с должности 23 сентября за трения со штабом фронта.
