— Не все так просто, — нахмурился Эванс. — Он — правая рука того, кто знает все. Он был посвящен в детали проводимых исследований. Как он может не знать главного?
— Русские, — коротко прокомментировал Тед. — Они и тени своей не доверяют.
— Однако это не помешало простым морякам растрезвонить о «суперсекретном проекте» ученому с основной базы, который был им практически незнаком. Как такое вообще возможно? Простой моряк знает то, о чем понятия не имеет ключевая фигура! — зло проговорил Эванс.
— Русские, — меланхолично повторил Тед.
— Надо было брать моряка, — запоздало проговорил Эванс.
— Позволишь дать совет? — осторожно осведомился Тед.
— Если ты не собираешься сказать, что пора все бросить, — устало произнес Эванс.
— Ни в коем случае, — рассмеялся Тед. — Не забывай, на кону мои финансовые интересы.
— Говори, — махнул рукой Эванс.
— Ты считаешь, что русский ученый тебя обманывает? На самом деле он знает ответ на твой вопрос, так?
— Он должен его знать, — убежденно произнес Эванс.
— Тогда смени тактику, — посоветовал Тед. — Раньше он боялся за свою жизнь, верно?
Эванс кивнул.
— Сыграй на чувстве ответственности. Ведь у тебя в руках не только его жизнь. Этот молодой ученый, которого ты завербовал, он ведь его коллега? Он младше, он подчиненный. Заставь пленника испытать страх за жизнь этого юнца! И не просто страх. Заставь его понять, что жизнь парня теперь целиком зависит от его сговорчивости. — Ленивая улыбка растеклась по лицу Теда. — Посмотри, что из этого выйдет, а уж потом делай выводы.
Эванс молчал, задумчиво глядя в лицо друга.
«А ведь Тед прав. Этот козырь я еще не использовал», — подумал он.
— Спасибо за совет. — Эванс сделал очередной глоток бурбона. — Пожалуй, я так и сделаю.
— А на что еще нужны друзья? — уверенно произнес Тед. — Привести парня?
— Веди, — решившись, ответил Эванс.
Спустя несколько минут в той же комнате расположились четыре человека. Тед привел Худошина. Усадив его на стул, он привязал его ноги к ножкам стула, руки завел назад, чтобы закрепить их на спинке, и встал позади. Эванс вывел из соседней комнаты Широкова и проделал с ним то же самое. Проверка на прочность началась.
— И снова здравствуйте, Вячеслав, — утрированно ласково произнес Эванс, глядя в глаза Широкову.
Вид у того был неважный. Лицо распухло, на скулах и под глазами виднелись кровоподтеки. Мочка уха оторвана. Кровь из раны залила ворот свитера, превратив его бежевый цвет в буро-коричневый. Верхней одежды на нем не было, от нее Эванс избавил пленника еще на вездеходе. Руки, привязанные к подлокотникам, изрезаны неровными свежими шрамами. От рукавов свитера уже ничего не осталось. Последствия допроса, учиненного на вездеходе. Взгляд мутный, рассеянный. Казалось, еще чуть-чуть, и русский лишится рассудка.
— Хотите бурбона? — Эванс поднес бутылку к лицу Широкова. — Говорят, спиртное действует как анальгетик. Вам ведь больно, Вячеслав?
— Нормально, — еле двигая разбитыми губами, ответил Широков.
Тот момент, когда боль приносила неимоверные страдания, давно миновал, теперь она ощущалась как нечто, существующее отдельно от тела. За то время, пока Эванс допрашивал Широкова, тот успел пройти все стадии ощущений. Сначала ему было дико страшно, что его мучитель перестарается и отправит его на тот свет. Потом осталась одна лишь боль, ради прекращения которой он был готов сообщить мучителю даже то, о чем не имел представления. После он начал молить о приближении смерти. «Боже Всемилостивый, пошли мне смерть! Пусть она уже наступит, — молил он, не осознавая, кого именно просит о милости. — Пусть я умру, лишь бы боль прекратилась. Немедленно. Навсегда». Затем и это состояние прошло. На смену ему пришла апатия. Широкову казалось, что он наблюдает со стороны за тем, что делает с его телом Эванс. Сломанные пальцы, разрезанная плоть, струйки крови, затекающие в рот, отдающие металлическим привкусом и вызывающие тошноту. Все это происходило не с ним. Где-то далеко, где-то рядом, непонятно, где и с кем… А потом наступило блаженное небытие. Он потерял сознание. Теперь он очнулся и снова оказался в лапах мучителя, но страх почему-то не пришел. Почему? Этого Широков не знал, да и не хотел знать. Он просто наслаждался полной атрофией чувств.
— Не хотите выпить? Странно, — продолжил Эванс. — Я-то думал, вы обрадуетесь. Тогда, быть может, простой воды? Вижу, губы у вас пересохли.
При слове «вода» кадык Широкова дернулся. Пересохшее горло горело, требуя влаги, но признаться в этом Широков не смог даже себе. Нет! Он не станет принимать подачки из рук палача! Пусть он не герой, пусть! Но и у него есть чувство собственного достоинства. Конец все равно один, так лучше уж пусть он наступит раньше. Не от побоев, так от жажды. Эванс уловил горловое движение и, сменив бурбон на минеральную воду, поднес горлышко к разбитым губам пленника. Приложив усилие, Широков крепко сжал разбитые губы. Глупо? По-детски? Плевать! Видимо, это все, что ему осталось. Как еще он может выразить свое презрение к этому самодовольному ублюдку?
— Ну же, Вячеслав, не нужно капризничать, — наставительно произнес Эванс. — Нам с вами предстоит долгий разговор. Не расстраивайте меня раньше времени. Пейте.
Свободной рукой Эванс разжал губы пленника и насильно влил воду в рот. Чтобы не захлебнуться, Широкову пришлось проглотить жидкость. Живительная влага потекла внутрь, принося минутное облегчение.
— Так-то лучше, — заявил Эванс, брезгливо вытирая руку, испачканную кровью пленника. — А теперь продолжим разговор. Вы помните, на чем мы остановились? Ах да, вы не можете этого помнить, ведь вы потеряли сознание! Простите, Вячеслав, я несколько перестарался. Чуть не потерял свой единственный козырь. Ничего, впредь буду действовать более осмотрительно. Вы заметили, что мы не одни в комнате?
Широков заметил. И нового головореза, которого не было в вездеходе, и своего коллегу Худошина, привязанного к стулу. Он не мог знать, зачем они здесь. Сначала. Теперь до него дошло, и от этого мурашки поползли по коже. Нет! Только не это! Эванс не отрывал взгляд от Широкова и хищно улыбнулся, как только понял, что Широков догадался о его планах.
— Все верно, мой друг, — ответил он на немой вопрос пленника. — Вас я больше не трону. Зачем, когда есть альтернатива? Тед, перебирайтесь поближе. Хочу, чтобы моему новому другу, Вячеславу, было лучше видно. Пусть займет место в партере.
Тед грубо тряхнул Худошина, заставляя встать. Тот неловко поднялся, стараясь удержать равновесие. Ноги, привязанные к ножкам стула, слушались с трудом. Тед начал подталкивать стул к центру комнаты. Худошин засеменил вперед, подлаживаясь под движения Теда. Когда стул оказался напротив Широкова, Тед резко дернул пленника вниз. Теперь Худошин сидел лицом к лицу со своим бывшим коллегой. Его вид заставил Худошина вздрогнуть.
