— Вы про Семенова? — начиная догадываться, откуда дует ветер, простодушно спросил Гуров. — Так там вроде ничего неправильного не было. Что значит «чужой подследственный»? Он и по делу Кирилина тоже проходит, а я там числюсь в следственной группе. Какие проблемы? Его и Кирилин допрашивал. Что, тоже самоуправство проявил?
— Кирилин его допрашивал на основании постановлений, с соблюдением всех правил, — постепенно закипая, повысил голос Орлов. — А ты — просто так, невесть откуда ни с того ни с сего явился. И — хоть бы слово! Хоть бы предупредил или намекнул. Хоть бы мне сказал. Чтоб не выглядеть на старости лет дураком. Почему я от смежных ведомств должен узнавать, чем мои подчиненные занимаются?!
«Стеклов, гад! — сразу догадался Лев. — Разнюхал уже. Или из изолятора кто-то доложил?»
— Мне эти претензии не нужны, — бушевал между тем Орлов. — Что мне — учить тебя, по каким правилам расследование проводится? Объяснять, как нужно допрос вести? Это еще хорошо, что человек с пониманием отнесся, а так ведь и до взыскания недалеко. Если тебе это все равно, хоть обо мне подумай. У меня и без твоих сюрпризов головной боли хватает.
— А, так официальную жалобу он, значит, не подал? Дал мне шанс исправиться? — иронически усмехнулся Гуров.
— Да! Представь! — в сердцах выкрикнул генерал. — Именно — дал тебе шанс. И никаких оснований для дурацких шуток я здесь абсолютно не вижу. Ты допустил нарушение, а за нарушения нужно отвечать.
— Да я и не собирался шутить, — примиряюще проговорил Лев. — Даже наоборот. Всей душой стремлюсь воспользоваться предоставленным шансом и исправить свое грубое нарушение. Мне, кроме Семенова, еще с Лиманским нужно пообщаться.
— С каким еще Лиманским? — подозрительно взглянул Орлов.
— Тем самым, кому Семенов дал взятку, на которой оба они погорели. Лиманский сейчас под домашним арестом, и, чтобы увидеться с ним, я готов соблюсти все возможные и невозможные формальные процедуры. Так, чтобы доволен остался даже следователь Стеклов.
— Следователь Стеклов, между прочим, в данном конкретном случае очень благородно поступил. Не стал телегу официальную на тебя катать, а очень сдержанно и корректно высказал свои претензии в личной беседе. Следователю Стеклову ты, по-хорошему, благодарен должен быть. А ты ерничаешь.
— Да благодарен я, благодарен, — ответил Гуров, начинавший уже уставать от этой «воспитательной работы». — Как там насчет Лиманского? Можно будет организовать мне с ним «теплую» встречу?
— А что, очень нужно? — совсем другим тоном спросил генерал, внимательно посмотрев на него.
— Да, очень. Там, похоже, история неоднозначная. И смерть Тимашова — только самая верхушка айсберга.
— А смерть — не случайная? — так же пристально глядя, поинтересовался Орлов.
— Похоже, что нет. Но сделано чисто, не придерешься. Одна-единственная улика была, да и ту кто-то унес из-под самого носа видеокамер. Лиманский сейчас точно в таком же положении, как и Тимашов, и хотите верьте, хотите нет, а у меня невольно возникает некая аналогия. Поговорить с ним считаю необходимым.
— А чего тебя в изолятор-то понесло? — забыв свои недавние возмущения, с интересом спросил Орлов.
— Да просто время не хотелось терять. Пока еще все эти бумажки оформишь.
Лев не стал говорить чувствительному начальнику, что за время, потраченное на оформление «бумажек», Стеклов мог бы как-нибудь «правильно сориентировать» Семенова. А в этом случае допрос уже не имел бы никакого смысла.
В отношении Лиманского фактор внезапности применить уже не удастся. И тем не менее встречу с ним Гуров считал необходимой.
Сам факт, что Лиманский оказался под арестом, уже говорил о том, что он не принадлежит к стану «врагов». А рассказ Семенова о том, что взятку ему пришлось впихивать чуть ли не насильно, вполне мог указывать на очередную подставу. Поскольку Семенов имел здесь личную заинтересованность, вполне возможно, его просто использовали вслепую.
Положение Лиманского сейчас действительно чем-то напоминало положение Тимашова. И было вполне вероятно, что беседа с ним прольет хоть немного света на все эти загадочные темные дела.
— Что нужно, чтобы я мог поговорить с Лиманским? — задал Лев вопрос по существу.
— Да ничего особенного. Просто соблюсти все формальности и не лезть на рожон. Торопить события, я думаю, не стоит. Подождем, пока у коллег поостынут эмоции, тогда и выступим с инициативой. Только учти, основание для допроса должно быть серьезным. Просто так вызвать его для беседы навряд ли удастся. Если начнут возражать, я должен иметь что ответить. Семенова, его хоть как-то можно к твоему делу привязать, а Лиманский там вообще ни при чем.
— Это как сказать, — возразил Гуров. — Тот же Семенов показал, что ему потому и порекомендовали этого Лиманского, что он якобы может надавить на Тимашова. Значит, предполагалось, что между ними существует какая-то связь. Какая? Узнать, какие взаимоотношения могли связывать Лиманского и Тимашова и не было ли между ними взаимных претензий — чем не тема для разговора? По-моему, основание просто железобетонное. Смерть Тимашова наступила явно при чьей-то посторонней помощи, и моя задача — этих посторонних найти. Если кто-то будет чинить мне препятствия в этом поиске, у меня может возникнуть подозрение в причастности этих лиц к преступлению, согласитесь.
— Ладно, ладно, ты далеко-то не заносись, — остановил генерал этот поток логических заключений. — Уже весь свет готов завинить. Никто тебе препятствий не чинил. Совсем наоборот даже. «Что хочу, то и ворочу», на все своей волей распоряжаешься. Ладно, иди. Я поговорю со Стекловым, придумаем что-нибудь.
Выйдя от генерала, Гуров отправился к Кирилину.
Ему хотелось узнать, не появилось ли каких-то новых данных по ситуации с участком Чепракова, то ли проданным, то ли подаренным Тимашову в качестве благодарности за лояльность.
— На данный момент окончательный вердикт вынести сложно, — сказал Кирилин. — Но из тех схем, что мы с ребятами разобрали, на Тимашова пока ничто не указывает. «Подарки» Чепраков получал, да и сам, похоже, дарил. По поводу соответствия его доходов расходам тоже есть некоторые вопросы. Но ниточек, ведущих именно к Тимашову, мы пока не обнаружили. Сложность там в том, что напрямую ничего не делалось, схемы всегда многоступенчатые и, так сказать, обходные, через родственников или в виде оплаты работ. То он за постройку забора на даче три миллиона заплатил, то «Лексус» последней модели с рук приобрел за пятнадцать копеек. Нашел добряка.
— Шифруется?
— Само собой. Но пересечений с Тимашовым пока не видно. Ни он сам, ни кто-то из близких в этих схемах не засвечены. Хотя, как я уже сказал, работа не закончена. Может, на десерт что проявится.
— Может быть.
Но в глубине души Гуров был почти уверен, что вся эта замысловатая комбинация с участком — вымысел. Кто-то узнал, что когда-то была совершена эта сделка купли-продажи, и увидел в этом шанс дополнительно очернить Тимашова.
