— Что вы делаете?! Пустите меня! Я сейчас полицию позову!
— Не нужно так нервничать, мадам, полиция уже здесь.
Удерживая как в тисках тонкое запястье, Гуров наступил ногой на Валину сумку и свободной рукой с силой дернул за ручки. Они оторвались, и в распоряжении полковника оказались две крепкие кожаные «веревки», вполне пригодные для того, чтобы, например, связать кому-нибудь руки.
Кому именно он собирается их связать, Валя догадалась очень быстро.
— Пустите меня! — на весь лес завопила она. — Вы не смеете! Я сейчас закричу!
— Да ты уже полчаса кричишь, — усмехнулся Лев, стараясь поймать левую руку девушки и привязать ее к правой.
Но это оказалось не так-то просто. Нервная Валя вовсе не собиралась стоять на месте и дожидаться, когда ее свяжут. Она извивалась, брыкалась, пиналась и плевалась.
По-видимому, в этих бесплодных борениях прошло достаточно много времени, поскольку вскоре Гуров услышал мягкий шорох травы у себя за спиной и едва успел увернуться от нового «подарка», который приготовил для него Глеб.
Подняв с земли толстенную сухую ветку, тот вновь хотел приложить полковника по затылку, но, широко размахнувшись, чтобы ударить как следует, не удержал тяжелую палку, и она отлетела далеко в сторону.
Мгновенно оценив ситуацию, Гуров предпочел главное второстепенному. Даже если Валя была не безгласной марионеткой, а активной участницей этого заговора, роль ее, по сравнению с ролью Глеба, наверняка являлась лишь второстепенной.
Поэтому, выпустив руку девушки, он занялся более достойным противником. Не дожидаясь, когда Глеб займет оборонительную позицию, со всей силой ударил ногой в солнечное сплетение. Глеб упал на колени и от боли сложился пополам.
Сцепив руки в замок, Лев с размаху приложил его по шее и, уже не сомневаясь, что скорчившийся на земле враг полностью обезврежен, обернулся, чтобы посмотреть, где лежат оброненные в суматохе ручки от белой сумки.
Однако то, что он увидел, сразу напомнило ему, что обронил он не только две кожаные ленты. Занимаясь Глебом, Лев даже не почувствовал, как из-за пояса выпал пистолет.
Зато романтичная девушка в розовом платье не растерялась в нужный момент. Видя, что внимание полковника полностью сосредоточено на ее дружке, она подкралась ближе, неслышно ступая по мягкой траве, и через минуту пистолет был у нее в руках.
— Дернешься — пристрелю! — злобно уставившись на Гурова и направив ствол прямо ему в грудь, произнесла Валя. — Глеб, свяжи его! Глеб!
Но «храбрый воин» не смог так быстро оправиться от ударов полковника, и тот понял, что у него есть шанс.
— Так стреляй, — проговорил он, пристально глядя в глаза девушке. — Вы же за этим вызвали меня сюда. Чего же ждать? Стреляй!
— Только пошевелись! — хищно сощурилась Валя. Но на лавры Никиты она явно не тянула. Пистолет ходил ходуном в не-опытных руках, и заметно ощущалась дрожь, выдававшая волнение и даже страх.
Тем временем за спиной вновь послышался шорох, и Гуров догадался, что Глеб вновь спешит заступить на боевую вахту.
— Вяжи его, Глеб! — выкрикнула Валя. — Вон, ручками от сумки. Скорее!
— Да чего его вязать-то, — хрипло зарычал в ответ взлохмаченный, обсыпанный сухими былинками Глеб. — Его надо…
Но что именно он считал необходимым с ним сделать, Гуров так и не узнал. Вновь не давая противнику как следует приготовиться, он нанес несколько ударов в корпус, которые Глеб, видимо, никогда в жизни не занимавшийся боксом, пытался отразить весьма неумело и неэффективно.
Пока мужчины «выясняли отношения», Валя скакала вокруг, размахивая пистолетом и выкрикивая подбадривающие «лозунги»:
— Так его! Сделай его, Глеб! С ноги! В глаз его! Так! Сделай его! — ликовала она.
Глеб, по-видимому не отличавшийся оригинальностью мышления, сцепил руки в замок, намереваясь нанести удар Гурову, но Лев мгновенно разгадал его маневр и на сей раз успел уклониться.
Уйдя вбок и упав на колени, он низко опустил голову, стараясь за несколько свободных секунд, имевшихся в его распоряжении до следующего нападения, восстановить дыхание и силы, и, полностью сосредоточившись на этом важном процессе, от которого сейчас зависела его жизнь, не услышал, как вновь зашуршала трава, выдавая чьи-то осторожные шаги.
— Пустите меня! Вы не смеете! — вдруг истошно завопила Валя.
Оба бойца, будто забыв, что только что собирались продолжить свое состязание, инстинктивно обернулись на этот крик.
На увиденное каждый отреагировал по-своему. Гуров обрадовался, а Глеб смотрел недоуменно, даже испуганно.
Но Крылову сейчас не было никакого дела до чьей-то реакции.
Выбив пистолет и предусмотрительно схватив юркую Валю сразу за обе руки, он обматывал вокруг запястий белую кожаную ленту.
— Пустите меня! Я сейчас полицию позову!
— Полиция уже здесь, — спокойно ответил Михаил.
Увидев, что подоспела долгожданная помощь, Гуров с таким энтузиазмом двинул Глеба в челюсть, что тот снова чуть было не потерял сознание.
Вскоре оба незадачливых «убийцы» с красивыми белыми лентами на запястьях уже ехали в автозаке в направлении изолятора. Следом за спецмашиной двигался Гуров, в качестве пассажира и свидетеля везя с собой Крылова.
Прибыв в изолятор и оформив документы на новых «постояльцев», Лев решил сразу же провести допрос. Наученный опытом, он уже знал, как оперативно приходит к Андросову новая информация. Нельзя было допустить, чтобы тот снова опередил его и предпринял какие-то адекватные шаги.
«От дела меня, конечно, отстранили, но с работы, кажется, пока еще не уволили, — думал он, устраиваясь в комнате для допросов. — Так что побеседовать с задержанными за покушение на мое собственное убийство я, надеюсь, имею право. А уж когда результаты этой беседы будут зафиксированы в официальном протоколе и подтверждены объективным свидетельством сотрудника органов внутренних дел Крылова, тогда уважаемый господин Андросов может выстраивать против меня хоть целый сонм ябедников. Посмотрим, как удастся им на реальное свидетельство очевидца возразить».
Первой полковник решил допросить Валю. Он уже почти не сомневался, что это именно она была той самой девушкой, которая в супермаркете подсунула Ирине Тимашовой банку с роковым соусом, и, умело используя этот факт, надеялся вызвать собеседницу на откровенность и сделать разговорчивее.
Но когда Валю привели в комнату для допросов, у нее был настолько обескураженный и унылый вид, что, казалось, она без всяких понуждений со стороны готова выложить всю подноготную, стоит только задать вопрос. От воинственных настроений, которые наблюдались у нее на берегу озера, не осталось и следа. Кураж прошел, и теперь перед полковником сидела угрюмая и растрепанная женщина, явно не понимавшая, как она вообще здесь оказалась.
