— Благодарю.
— Кстати, вы еще не встречались с Заруцким? Я звонил ему, говорил, что у вас есть его номер телефона и что вы, возможно, захотите поговорить с ним.
— Я как раз от него сейчас еду.
— О! В самом деле? Вы — настоящий оперативник. Во всех смыслах. Действуете просто молниеносно. Что ж, тогда, думаю, я действительно не ошибся, договариваясь с Ириной на сегодня.
— Да, вы верно угадали. После шести я обязательно загляну.
— Отлично! Адрес запомните? Или мне скинуть эсэмэской? Она сейчас живет у сестры, в связи с арестом пришлось переехать. Судья настаивал, чтобы Андрей проживал в квартире один.
— Вот как? — немного удивился Гуров. — Какие строгости.
— Да, вот так. Такие были условия. А иначе — в СИЗО. Сами понимаете, альтернатива не из приятных.
— Само собой. Скиньте адрес, если несложно, мне так будет удобнее.
— Договорились. Удачи вам в этом расследовании. Мы все очень ждем его результатов.
— Спасибо, я буду стараться, — улыбнулся полковник.
Приехав в лабораторию, он выяснил, что вскрытие тела Андрея Тимашова проводил Дмитрий Быковский. Он не так давно работал в лаборатории, и вместо имени и фамилии его частенько величали «молодым специалистом».
Личного кабинета у «молодого специалиста» не было, и всю бумажную работу он выполнял в так называемой лаборантской — месте общего сбора сотрудников в редкие моменты перерывов в работе. В лаборантской пили чай, обсуждали последние новости, перемывали кости коллегам и сослуживцам, жаловались друг другу на несправедливое начальство и то и дело забывали вещдоки.
Кроме стола и обтертого до лоска дивана, в лаборантской имелись и некоторые эксклюзивные образцы бытовой техники, как-то: холодильник «Саратов» 1986 года выпуска, микроволновая печь, ненамного моложе по возрасту, и персональный компьютер, завезенный в страну, по-видимому, с самой первой партией компьютеров, привезенных в СССР из-за границы.
Именно за ним сидел сейчас «молодой специалист», нервно ударяя по кнопкам почти стертой клавиатуры и время от времени взглядывая на экран монитора.
— Здорово, Дима, — дружески протянул руку Гуров. — Трудишься?
— Здравствуйте, Лев Иванович, — грустно проговорил Дима. — Какой это труд? Это не труд, это каторга. Разбить, что ли, его? — Он вновь глянул на монитор, но уже как-то нехорошо и даже кровожадно. — Может, хоть тогда поновее что-нибудь выделят.
— Не вздумай! Такой техники теперь днем с огнем не найдешь. Еще годик-другой, и ее можно будет как раритет на Сотбис отправить.
— Самый первый компьютер в мире?
— На постсоветском пространстве уж точно. Но сейчас я к тебе не по этому вопросу. Труп уэсбэшника с передозировкой ты вскрывал?
— С передозировкой? — удивленно взглянул Дима. — А, это вы, наверное, про лекарства. Сердечный препарат, да?
— Да. Мне сказали, он пропранолола наелся до отвала. Действительно? Так и было?
— Как оно там было, мне, конечно, сложно сказать, но, судя по остаточным следам, и правда наелся так наелся. Для этого лекарства даже суточная доза — максимум полграмма. А тут зараз человек проглотил, похоже, грамма три-четыре. Но это бы еще, может быть, и ничего. Организм у всех по-разному реагирует, может, и выжил бы, если бы своевременную помощь оказали. Но дело в том, что там еще и следы алкоголя в крови обнаружились. А это уже сочетание несочетаемое.
— Алкоголя? — навострил уши Гуров. — И что, тоже «передозировка»?
— Да нет, там дозы минимальные. С жизнью вполне совместимо, — усмехнулся Дима. — Но с попранололом — нет. И здесь уже доза даже не имеет значения.
— Понятно. Послушай, Дима, а у этого пропранолола вообще по здоровью какие противопоказания? Кому его нельзя назначать, ты, случайно, не в курсе?
— Кому нельзя? Хм… — задумался Дима. — Я, вообще-то, не врач, конечно, но если судить по общему действию… Вообще-то, насколько я знаю, его как раз некоторым сердечным больным и нельзя назначать. Хотя лекарство это, как говорят, от сердца. Но общее действие его таково, что оно давление понижает. Соответственно, тем, у кого и по жизни давление низкое, его назначать противопоказано. С сердечной недостаточностью тоже нельзя, с сахарным диабетом. И еще с общим наркозом пропранолол тоже очень плохо сочетается. Если и то, и то применить, пациент может вообще навсегда в нирвану отъехать. Ну, про алкоголь я уже упоминал.
— Это да. С алкоголем из лекарств, насколько я знаю, вообще мало что сочетается. А вот еще тебе вопрос на засыпку. Можно ли человека накормить такими таблетками незаметно для него самого? Хотя бы теоретически? Добавить в еду, например?
— Теоретически можно, — бросив проницательный взгляд на полковника, ответил Дима. — Только у некоторых препаратов вкус довольно неприятный. Таблетки ведь разные есть, не только именно пропранолол. Он как действующее вещество идет, а названия разные могут быть. И, в зависимости от добавок, соответственно, разный вкус. Есть и горькие, и всякие. Но если пища, скажем, со специями, а вкус у таблеток не слишком выраженный… теоретически, думаю, можно. А что, есть подозрение, что этого уэсбэшника отравили?
— Подозрения у меня разные есть, но поскольку все они в стадии проверки, я их пока ни с кем не обсуждаю.
— Понял, не дурак, — усмехнулся Дима. — Только что до алкоголя, это навряд ли насильно кто-то влил.
— Да, наверное, — задумчиво произнес Гуров. — Хотя лично я знаю очень многих, кто просто в виде пищевой привычки употребляет стопочку за обедом. Так что в некоторых случаях никакое насилие и не нужно. Бывай, Дима!
— До свидания, Лев Иванович. Заходите, если что.
— Если что, зайду.
Выйдя из лаборатории, Гуров сел в машину и набрал номер Кирилина.
— Еще раз здравствуй, Иван Демидович. У меня к тебе вопрос, как к руководителю следственной группы. Ты должен быть в курсе, раз уж курируешь это дело. Там у Тимашова в квартире аппаратуру сняли уже?
— Должны. По крайней мере, утром мне докладывали, что ребята из службы исполнения наказаний на место выехали. Ведь это они занимались установкой. А что ты хотел?
— Хотел видео посмотреть за два-три последних дня. Чего они там наснимали, эти камеры. Сенсаций, конечно, не жду, но, думаю, будет полезно. Кто знает, может, мелочь какая-нибудь интересная мелькнет.
— Добро! Я сейчас созвонюсь с ними, узнаю, как там дела, и перезвоню тебе.
Идет?
— Идет. Да, и еще. Кто обнаружил труп?
— Жена. Она пришла вечером готовить ужин, и… вот.
— Ясно. А забирали твои?
— Забирали мои. Точнее — оформляли.
— Да, я как раз об этом. Обыск производили?
— Само собой. Все как полагается.
