— Думаю, хорошая доза успокоительного ей не повредит, — сказал врач и обратился к девушке: — Меня зовут Иван Ильич, и я должен сделать вам укол. Это что-то среднее между снотворным и успокоительным. Кивните, если согласны.
— Делайте то, что нужно, — произнесла Настя, не глядя на доктора.
— Хорошо. Теперь насчет ног. Если боль в ногах терпимая, я бы не рекомендовал вводить анальгетики. Как думаете, сможете вытерпеть дорогу?
— Можно снять это здесь? — прошептала Настя. — Не хочу, чтобы на меня глазели.
— Не думайте об этом, — остановил ее Иван Ильич. — Мои ребята профессионалы, они ко всему относятся правильно.
— Можно их снять? — упрямо повторила девушка.
— Это не самая хорошая идея, — уклончиво ответил доктор. — Поймите, в полевых условиях операции по восстановлению кровеносных сосудов не проводят. Можно, конечно, попытаться заменить их жгутами, но это чревато последствиями.
— Какими? Какими последствиями?
— Варианта два: вы либо истечете кровью и умрете от ее потери, либо заработаете отмирание мышечной ткани из-за длительного сдавливания и навсегда лишитесь ног.
Слова Ивана Ильича звучали жестко, даже жестоко, но это помогло. Настя закрыла глаза и больше про ноги не говорила. От обезболивающего она отказалась. Иван Ильич вколол ей дозу успокоительного, после чего передал дело в руки помощников. Трех раненых из лагеря он осмотрел за считаные минуты. Их тоже пришлось поднимать лебедкой, так как у двоих пострадали руки и плечевой пояс, а у третьего обнаружилась настоящая фобия. Уговорить его подняться на борт зависшего над поляной вертолета оказалось куда сложнее, чем поднять двух лежачих. В итоге спасатели справились и с этой задачей. Веревочная лестница, лебедка и заземляющий трос были втянуты на борт, люк закрылся, и вертолет ушел. Какое-то время провожающие наблюдали за его полетом, но постепенно поляна опустела.
До вечера Гуров и Крячко вместе с археологами занимались восстановлением лагеря. Разобрали сгоревший остов пищеблока, собирали уцелевший провиант и кухонную утварь. Повариха в общих работах не участвовала. После того как вертолет улетел, она ушла в свою палатку и больше оттуда не выходила. Пару раз Олег подходил к палатке, пытаясь вызвать ее на разговор, но та общаться не желала ни в какую. Пришлось Олегу оставить ее в покое. Не принимал участия в уборке и Серега Девлягин. Вопреки настоятельному требованию Гурова не уходить с территории лагеря, он все же тайно ушел в тайгу, заявив, что не может сидеть на месте, когда след этого ублюдка Сагирова остывает. Крячко порывался организовать поисковый отряд, чтобы вернуть Девлягина, но Гуров сумел отговорить его. Не хватало еще, чтобы все они заблудились в лесу, и прибывшие из города спасатели вынуждены будут вместо поисков преступника заниматься их поисками.
К вечеру все проголодались. Из остатков продуктов сварили некое подобие похлебки, пристроив кастрюлю над костром. На запах пищи собрались все оставшиеся в лагере. Даже повариха на время вышла из своей палатки. Вернулся и Девлягин. Он заявил, что проследил путь Сагирова на пару километров в глубь тайги, после чего след оборвался. То ли беглец стал более осторожен, то ли дорога завела его в болото. Какое-то время обсуждали предстоящие поиски, археологи порывались присоединиться к поисковому отряду, и Гуров обещал подумать.
Ближе к восьми часам вечера воздух снова огласил звук приближающегося вертолета. Все побежали к вертолетной площадке встречать подкрепление. Высадка поискового отряда прошла веселее, чем отправка раненых. Первым вниз спустился лейтенант Храпов. Он, как с добрыми друзьями, поздоровался со всеми за руку, а полковников даже порывался обнять. Его овчарки перенесли полет нормально и, как только их спустили на землю, принялись весело лаять, привнеся в понурую атмосферу лагеря оживление. Как и в прошлый раз, отправляться в тайгу ночью Храпов не рекомендовал, и, посовещавшись, с ним согласились все. Прибывших распределили по палаткам, выставили часовых и отправились спать, условившись выйти на поиски Сагирова в пять утра. Несмотря на ранний отбой, уснуть смогли немногие.
Гуров лежал в палатке, а мысли его были далеко от этого места. Перед сном он связался с городом, чтобы узнать о состоянии здоровья Насти и Вадима. Вадиму сделали операцию, состояние оценивали как стабильно тяжелое. С Настей дела обстояли хуже. Не в физическом плане, с этой стороны врачи сделали все, что от них зависело. Удручало ее психическое состояние. Девушка отказывалась говорить даже с врачами. Лежала, закрыв глаза, или смотрела в потолок. В итоге пришлось снова ввести ей транквилизаторы. «Сумеет ли она оправиться после того, что ей пришлось пережить? — думал Лев. — Сумеет ли наладить свою жизнь? Научится ли когда-нибудь снова доверять людям?»
В соседней палатке ворочался с боку на бок Стас Крячко. Его беспокоили предстоящие поиски. Раны от лопнувших волдырей запеклись кровавой коркой, даже без обуви ноги горели огнем, а ведь им предстояло шагать по тайге не один час. Выдержит ли он этот поход? Не станет ли помехой поисковому отряду? «Я не я буду, если отступлюсь сейчас, — твердил он себе. — Хоть ползком, а поползу вместе со всеми».
Серега Девлягин остался ночевать под открытым небом. Каждый час он вскакивал с самодельного ложа и быстрым шагом обходил лагерь. Почему-то он вбил себе в голову, что в том, что случилось с Вадиком и другими археологами, есть его вина. Это чувство не позволяло расслабиться. «Второй раз я этого не допущу, — обходя посты, убеждал он сам себя. — Пусть мне всю ночь придется не спать, но этот ублюдок больше к лагерю не подберется».
Так или иначе, к двум часам ночи каждый из них забылся тревожным сном. Археологи, собравшись в палатке Олега, спали вповалку на устеленной лапником земле. Лейтенант Храпов со своими помощниками и всеми четырьмя псами забились в палатку, которую ранее занимал Вадик с двумя другими археологами. Запах псины никому из них не мешал, а уверенность, что уж к ним точно ни один преступник носа не сунет, давала возможность спать крепким и беззаботным сном. Полицейские из Гаревского отдела устроились под навесом, который соорудили вместо сгоревшей кухни. Их сон был чутким, но вполне продуктивным. Не спали лишь часовые. Они двигались по периметру лагеря, охраняя покой товарищей.
К шести часам вечера поиски пришлось приостановить. Поначалу все шло отлично. Группа вышла до рассвета и довольно споро шла вплоть до двух часов дня. Собаки уверенно вели их вперед, Девлягин приставал к соседям, объясняя им, как взять тот же след, не имея собак. Двигались без остановок, пока под ногами не захлюпала вода. Тут овчарки начали вилять из стороны в сторону, и Храпову пришлось признать, что след они потеряли. Это было неудивительно, обувь поисковиков уже по щиколотку утопала в воде. Гуров велел Храпову и его собакам вернуться к сухому месту и ждать сигнала по рации. Дальше группу повел Девлягин, но и он спустя какое-то время оказался в растерянности. На воде следов не оставляют, а без видимых следов продолжать поиски было нелепо. Он снова высказал предположение, что Сагиров сам себя завел в болото и там сгинул, но Гуров отказывался принимать такую версию. Нет тела, значит, предположительно, Сагиров жив. А пока он жив, они будут его искать.
