— …вот поэтому я и обратил на это внимание, — продолжал между тем Сергей. — Слишком уж частые совпадения.
— Спасибо, Сережа, это очень ценная информация, — поблагодарил Гуров. — Ты хорошо поработал. Надеюсь, документальные подтверждения этим фактам имеются?
— Да, конечно. Я подготовил для вас все материалы.
Семенов поспешно взял папку, лежавшую на столе, видимо, намереваясь подтвердить свои слова делом, но Лев его остановил:
— Не нужно. Я потом сам просмотрю. Ты отлично излагаешь, «белых пятен» практически не остается. А про этих музыкантов есть что-нибудь интересное?
— О, про этих более чем достаточно.
— Что, знамениты?
— Даже слишком. Причем не столько своими гениальными выступлениями, сколько скандалами, без которых не обходилось практически ни одно из них. Обычно они тусовались в одном кафе под названием «У тещи». Завсегдатаи называют это заведение трактиром. По выходным группа давала там концерты, а в будние дни ее участники, как я понял, просто захаживали «отдохнуть».
— Из чего это ты понял?
— Нашел в старых сводках несколько происшествий со знакомыми фамилиями. Драки, разборки. Их несколько раз задерживали «под кайфом», но поскольку при себе ничего не нашли, то и предъявить, соответственно, было нечего. Да и на концерты тоже периодически выезжали наши сотрудники. Они, похоже, ребята заводные, на концертах своих не только сами веселились, но и «зажигали», как говорится. Так что по выходным у нас изолятор не пустовал. Если я правильно понял, им из-за этих происшествий даже пришлось бас-гитариста сменить.
— Правда? А что случилось?
— Да как-то при очередных разборках он немножко не рассчитал и парня одного избил чуть не до смерти. Может, «под кайфом» был, может, просто сильно пьяный, ничего не соображал. Их обычно долго не держали, сажали в основном «в воспитательных целях», так сказать. Кому они здесь сдались? Но в тот раз «закрыть глаза» уже не получалось, тяжкие телесные как-никак. В общем, парень этот сел, а они на его место Андрея взяли. Андрей Каштанов, — уточнил Сергей.
— Значит, в столицу уже в обновленном составе поехали? — спросил Гуров, отметив знакомую фамилию. — А что это за парень, ты, случайно, не уточнял? Не возникло желания посмотреть для интереса в базе?
— Да, я посмотрел, — просто ответил Сергей. — Зовут его Анатолий Ряшенцев. Последнюю судимость он закрыл чуть больше полугода назад и с тех пор ни в чем не замечен. Может, и правда решил покончить с уголовным прошлым, а может, просто поумнел или нужными друзьями обзавелся, чтобы больше не попадаться. После того как отсидел в первый раз за ту драку, он «легальными» видами деятельности практически не занимался и в следующий раз сел уже за кражу.
— И вышел около полугода назад?
— Да. Это тоже есть в материалах.
— Спасибо, Сергей. А в твоих материалах есть что-нибудь, указывающее на связь Вадима Голубкова с этими музыкантами? Они могли как-то пересекаться?
— Возможно, но прямых указаний на это я не нашел. С ними одно время работал некий Карен Балаян, был чем-то вроде менеджера. Организовывал им концерты, приглашения на корпоративы. Но быстро ушел.
— Не выдержал накала эмоций? — усмехнулся Лев.
— Наверное. Возможно, через него они могли иметь дело с Голубковым. Но это только предположение.
— Что ж, Сергей, могу только поблагодарить тебя за проделанную работу, — совершенно искренне сказал Гуров. — Разложил все по полочками, в документы теперь можно даже не заглядывать. Учитывая, сколько у тебя было времени на подготовку — результаты просто блестящие.
— Спасибо, — смущенно улыбнулся Семенов.
— Осталось только уточнить адрес этого Карена, узнать, где находится трактир, и записать твой телефон, чтобы, если меня там начнут бить, я знал, куда обращаться.
Окончательно повеселевший Сергей продиктовал нужные сведения, и Лев покинул кабинет, чтобы приступить к самостоятельным действиям.
6
Снова и снова прокручивая в голове полученную информацию, Гуров все больше убеждался, что его предположения о «руководящей роли» Вадима Голубкова имеют все основания.
Сейчас не было времени подробно вдаваться в изучение документов, связанных с хищениями в театрах, где талантливому режиссеру довелось поработать, но тенденция, подмеченная Сергеем, выглядела достаточно характерно.
Еще Климов в их разговоре подметил примечательную особенность работы всевозможных «художественных деятелей». Она состояла в том, что, не имея официального права подписывать финансовые документы, они все-таки могли серьезно влиять на то, что в них содержится. Ведь «чего и сколько» нужно для новой постановки, определял именно режиссер.
Таким образом, тот же самый Голубков, или любой другой, мог «скооперироваться» с сотрудниками того или иного учреждения и подать им идею взаимовыгодного сотрудничества. Он обосновывает заведомо несуществующие расходы, уполномоченные сотрудники расходы эти заверяют, а выделенные для покрытия расходов деньги успешно делятся между участниками аферы.
Разумеется, подобная схема могла работать только в том случае, если упомянутое учреждение финансировалось извне. Например, государством. В театрах, работающих на условиях самоокупаемости, в ней не было никакого смысла. Не воровать же у самих себя.
«Вот почему он так быстро переключился на разные детские студии и городские театры, — размышлял Гуров. — Все это, частично или полностью, дотируется из бюджета. Следовательно, простор для «маневра» здесь имеется. И, если судить по рассказу Сергея, Голубков на этом просторе погулял всласть. Похоже, в родном городе не осталось ни одного культурного учреждения, с которого он не снял «дивидендов». А подчистив «сусеки» в Самаре и набравшись опыта, переметнулся в Москву. Не этим ли так приглянулся он Берестову? Перформансы его, конечно, занятны, но пригласить в театр фокусников — не такая уж гениальная мысль. Наверняка Голубков не первый, кому она приходит в голову, и, чтобы додуматься до подобной идеи, вовсе не обязательно быть таким уж всесветным гением».
Перебирая мысленно всех своих предположительных «фигурантов», Лев видел, что положение Голубкова среди них наиболее выгодное.
Он — самый давний, а следовательно, самый близкий знакомый пресловутых «файлов», ему проще, чем остальным, обратиться к ним с какой-нибудь «нестандартной» просьбой. С другой стороны, в отличие от той же Оксаны, у которой, по милости Бойцова, была сломана жизнь, или от Стаса Корнилина, потерявшего из-за него хорошую перспективу в карьере, Голубкову Бойцов не сделал никакого явного зла.
То есть если и был у него мотив, это мотив скрытый, о котором никто не догадывался. Напротив, все знали, что у него с Бойцовым отличные отношения и нерушимые «профессиональные контакты».
Таким образом, Голубков со всех сторон был отлично «закрыт», и если бы ему захотелось спланировать внезапное нападение, позиция для этого нападения у него была просто идеальной.
